Лучшие книги Пьера Паоло Пазолини

Перед нами Рим времен немецкой оккупации - не тот ренессансный "вечный город", каким мы привыкли видеть его, а город нищеты, задворков и вечно голодных подростков, не вписывающихся в благопристойную картину жизни и знающих лишь один закон - закон выживания.

Стихотворение 1968-го года, в котором известный поэт и режиссер-коммунист декларировал свое сочувствие полицейским, подавлявшим студенческие выступления. Вызвало ожесточенную дискуссию, совсем не утратившую актуальность.

Фриульский — язык первых эстетических, сексуальных и политических переживаний Пьера Паоло Пазолини, его первых поэтических книг. Из страсти к этому языку, из его творческого освоения и рефлексии над его судьбой родилось всё разнообразие форм жизни, мысли, искусства и политики, которые Пазолини до самой смерти стремился противопоставить неокапиталистическому потребительству и стандартизации. В сборник вошли самые разные образцы фриулоязычной поэзии великого режиссёра — от первых опытов до последнего стихотворения, написанного незадолго до гибели, а также статьи специалистов и комментарии.

Первая в России книга, знакомящая читателя с блистательным культурным наследием Пьера Паоло Пазолини (1922-1975) - прозаика, кинорежиссера, сценариста, критика, публициста, эссеиста, и прежде всего - поэта, поэта во всем. Творчество Пазолини - нарушителя канонов и одновременно продолжателя художественных традиций, мифотворца, мистика, корсара и пророка, ощущавшего себя изгоем и мессией, неотделимо от его жизни, а разные формы самовыражения продолжают друг друга: в них разрабатываются одни и те же темы и мотивы, вновь и вновь возникают основополагающие для Пазолини образы и категории - Мать и Отец, Море и Пустыня, Эрос, Смерть, Священное,…

Пьер Паоло Пазолини родился в Болонье 5 марта 1922 года. Его отец, Карло Альберто Пазолини, был офицером; мать, Сузанна Колусси, преподавала итальянский язык и литературу. Курс обучения в классической итальянской гимназии того времени включал обязательные занятия стихосложением. Поощряемый матерью, Пазолини еще в школьные годы написал свой первый сонет.

П'єр Паоло Пазоліні (1922—1975) — відомий італійський письменник і режисер, що полюбляв експериментувати у своїй творчості: він писав вірші, романи, сценарії до театральних по­становок, нариси й кіносценарії. «Я розпочав писати книгу, яка буде моєю справою протягом років, може, до кінця життя. Не хочу про неї розповідати...; досить сказати, що це щось штибу «підсумку» всього, що я пізнав, усіх моїх спогадів». Так Пазоліні описав свій останній роман, якому судилося лишитися незавершеним через несподівану й трагічну смерть автора. Роман «Нафта», розпочатий на початку шістдесятих, у часи світової нафтової кризи, робота над яким тривала аж до…

В ИЗБРАННОЕ известного итальянского кино­режиссера, прозаика, журналиста, художника и поэта Пьера Паоло Пазолини вошли лучшие образцы его политической и интимной ли­рики. Издание рассчитано на массового читателя.

Отвергавший "субкультуру", как правый, даже фашизоидый феномен, Пьер Паоло Пазолини существует сегодня, в основном, в двух отдельных, иногда пересекающихся субкультурах - гомосексуальной и синефипьской. Такая посмертная профанация грозит любому художнику, трагично, однако, то, что ее причиной стало самое ценное свойство Пазолини: его разнообразная ("ренессансная", как принято говорить) активность во всевозможных областях и жанрах, а, главное, их органичная взаимосвязь через политическую вовлеченность. В трех текстах, написанных в последние месяцы жизни, Пазолини особенно настойчиво соотносит частное, субъективное, случайное с историческим, классовым, универсальным. Формат издания: 10,5 см х 15 см.

Un inédit de Pasolini est un événement en soi. Quand de surcroît il est rédigé sur le mode autobiographique, c'est aussi un document précieux pour percer la personnalité d'un créateur aux talents multiples. Écrit à New York en 1966, Qui je suis se présente comme une interview, réelle ou imaginaire. Au faîte de sa carrière littéraire, atteint d'une grave maladie, Pasolini - qui ne connaît pas encore la célébrité internationale que lui apportera le cinéma - entend faire le point sur son œuvre et sur lui-même. Ce texte très enlevé, qui foisonne d'informations, livre également des clés sur le passage de la littérature au cinéma, et confie quelques-uns des désirs les plus profonds de l'écrivain.

"L'invisibile rivoluzione conformistica di cui Pasolini parlava con tanto accanimento e sofferenza dal 1973 al 1975 non era affatto un fenomeno invisibile. Chi ricorda anche vagamente le polemiche giornalistiche di allora, a rileggere questi "Scritti corsari" può restare sbalordito. II fatto è che per Pasolini i concetti sociologici e politici diventavano evidenze fisiche, miti e storie della fine del mondo. Finalmente, così Pasolini trova il modo di esprimere, di rappresentare e drammatizzare teoricamente e politicamente le sue angosce... di parlare in pubblico del destino presente e futuro della società italiana, della sua classe dirigente, della fine irreversibile e violenta di una storia secolare." (dalla prefazione di Alfonso Berardinelli)

"Io non ho alle mie spalle nessuna autorevolezza: se non quella che mi proviene paradossalmente dal non averla o dal non averla voluta; dall'essermi messo in condizione di non aver niente da perdere, e quindi di non esser fedele a nessun patto che non sia quello con un lettore che io del resto considero degno di ogni più scandalosa ricerca." (Pier Paolo Pasolini, Scritti corsari, Aldo Garzanti Editore, 1975, p. 105)

Il romanzo racconta la vera storia della vita breve, vissuta con passione, di Tommaso Puzilli, un giovane sottoproletario dei sobborghi romani. I piccoli furti, i rapporti con omosessuali, i vagabondaggi notturni, fino alla tragedia finale: il ritratto di un gruppo che vive al di fuori di ogni ordinamento sociale che lo possa condizionare. Pubblicato per la prima volta nel 1959, questo libro venne giudicato dalla critica uno dei romanzi più importanti del dopoguerra. Lungi dal servire effetti coloriti e pittoreschi, il gergo fu utilizzato qui da Pasolini per dare una rappresentazione "lucida e spietata, delle persone e degli atti, dell'ambiente e delle fatalità" (Carlo Emilio Gadda) delle borgate romane. Prefazione di Giuseppe De Robertis.