Цитаты из книг — Эли Визель

Людей охватил страх. В разговорах замелькало слово «погром». — Неужели вы полагаете, что они пойдут на это? — Почему бы и нет? — Англичане? Англичане могут устроить погром?! — Почему бы и нет? — Не посмеют. — Почему бы и нет? — Мир им этого не позволит. — Почему бы и нет? Вспомните Гитлера: ему же мир позволил.

Стояла кромешная тьма. Я слышал только эту скрипку, и казалось, что смычком была душа Юлека. Он играл свою жизнь. Она целиком перешла в струны. Утраченные надежды. Ставшее пеплом прошлое, загубленное будущее. Больше никогда он не будет так играть.

А кто сказал, что молиться надо, чтобы получить милость? Может быть, молиться надо, чтобы открыть дверь и остаться на пороге? Ты не думаешь?» — «Мне не хотелось бы остаться ни с чем…» — «Молитва никогда не остается без вознаграждения. Каждая несет в себе собственную награду. Ты обогащаешься в ту минуту, когда молишься, а…

Трое приговоренных со связанными руками, и среди них - мальчик, ангел с печальными глазами... Трое приговоренных вместе встали на табуреты. На три шеи одновременно накинули петли. - Да здравствует свобода! - крикнули двое взрослых. А мальчик молчал. - Да где же Бог, где Он? - спросил кто-то позади меня. По знаку…

– Я верю Гитлеру больше, чем всем остальным. Он один сдержал свои обещания, все свои обещания, данные еврейскому народу.

..Однажды, собравшись с силами, я смог подняться. Мне хотелось посмотреться в зеркало, которое висело на стене напротив. Я не видел себя со времен гетто. Из зеркала на меня глядел мертвец. С тех пор его взгляд не оставляет меня

В последний миг ясности мне показалось, что мы проклятые души, блуждающие в мире небытия и обреченные блуждать до скончания человеческого рода в поисках искупления, в попытке найти забвение - и без всякой надежды.

Он с большой горячностью объяснял мне, что всякий вопрос обладает такой силой, которой в ответе уже нет. - Человек поднимается к Богу с помощью вопросов, которые он Ему задает, - любил он повторять. - Это и есть истинный диалог. Человек спрашивает, а Бог отвечает. Но мы не понимаем этих ответов. Их невозможно понять,…

Этот врач приходил единственно за тем, чтобы покончить с больными. Я слышал, как он орал, что они бездельники, что им просто хочется поваляться в постели... Я мечтал схватить его за горло, задушить. Но у меня уже не было ни смелости, ни сил. Я был прикован к умирающему отцу. Я до боли сжимал руки. Задушить врача и всех…

Никогда мне не забыть эту ночь, первую ночь в лагере, превратившую всю мою жизнь в одну долгую ночь, запечатанную семью печатями. Никогда мне не забыть этот дым. Никогда мне не забыть эти лица детей, чьи тела на моих глазах превращались в кольца дыма на фоне безмолвного неба. Никогда мне не забыть это пламя, навсегда…

- Быстрее! Быстрее! Пошевеливайтесь, бездельники! - орал венгерский жандарм. Вот тогда-то я и начал их ненавидеть, и эта ненависть - единственное, что связывает меня с ними и сегодня. Это были наши первые мучители. Это были первые образы ада и смерти.

- Почему ты плачешь, когда молишься? - спросил он, словно мы были давно знакомы. - Не знаю, - ответил я, сильно взволнованный. Я никогда об этом на задумывался. Я плакал, потому что... потому что н е ч т о во мне требовало слез. Больше я ничего не знал. - Почему ты молишься? - спросил он еще через минуту. Почему я молюсь?…

Улица была похожа на внезапно покинутый базар. Там было всё: чемоданы, полотенца, дорожные сумки, ножи, тарелки, банкноты, бумаги, пожелтевшие фотографии. Это были те вещи, которые люди сначала думали взять с собой, но потом бросили. Вещи уже утратили всякую ценность. Комнаты повсюду оставались открытыми. Распахнутые…

Я больше не интересовался ничем, кроме ежедневной порции супа и куска черствого хлеба. Хлеб, суп - вот что составляло всю мою жизнь. Я был только телом. Может, даже меньше того - голодным желудком. Лишь желудок чувствовал, как проходит время.

Столько событий произошло за несколько часов, что я совершенно утратил представление о времени. Когда мы покинули свои дома? А гетто? А поезд? Прошла только неделя? Или ночь - только одна ночь?