О писателе

Мой улюбёны адпачынак - самота. Штогод езджу на крайнюю поўнач Беларусі на мужаву радзіму ў вёску Лявонпаль на Віцебшчыне (іншай вёскі не ведаю - усе мае бабулі і дзядулі жылі ўжо ў Мінску). За дзень можна не ўбачыць чалавека нават здалёк. Ідэальна. Хата пустая ўжо больш за дваццаць гадоў. Прынамсі пустая ад людзей. Печка сапсаваная. Падлога месцамі правальваецца. У адным пакоі працякае дах. Падраныя мышамі шпалеры клеіць бессэнсоўна. Трэба сказаць, што мышы першыя бязлюдныя гады жэрлі ў хаце ўсё, нават пласмасавы шуфлік, акрамя... папяровага адрыўнога календара, які застыў на даце смерці гаспадыні. Хаты ў вёсцы стаяць вольна, часам амаль як хутары, і з кожным годам усё больш пустых. Прынамсі ад людзей.

Першыя гады мяне троху напружваў паралельны нябачны, але чутны побыт майго жытла. Сядзіш. Чытаеш. Чуеш выразныя крокі маленькіх ножак (лапак). Туп-туп-туп-туп. Глядзіш дакладна на тое месца, адкуль чуецца шпацыр. Нікога. Ну ладна... Паціскаеш плячыма. Чытаеш далей. Хтосьці папісквае проста ў сценцы ці ў шафе на ўзроўні вачэй. А потым усчынае маленькую бойку. Можаш адчыніць дзверцы, прыўзняць рэшту шпалераў, залезці на падстрэшша. Ты ніколі нікога не ўбачыш. Гэта мумі-дом, у якім жывуць стварэнні не твайго вымярэння ў розных сэнсах гэтага слова.

Адзін год у дальнім куце хаты жыў нехта вялікі, ну, большы за мыш (я ўжо вывучыла іх гукі і крокі). Ён выходзіў перад світанкам, гадзіны ў чатыры. Крыкнеш-шыкнеш на яго - змаўкае. Маўчыш - ён ходзіць там, дыхае, нешта падшкрэбвае. Падпільнаваць - нізавошта не атрымаецца, я спрабавала рэзка ўключаць ліхтарык. Шкоды - ані. Адзін год на кухні былі начныя ўрокі кулінарыі: выключаеш святло - і сапраўдныя гаспадары, для якіх ты кароткачасовы госць, пачынаюць звінець каструлькамі... Бессэнсоўна хадзіць і правяраць - усё будзе стаяць на сваіх месцах. І цябе не пачастуюць. Гэта мумі-дом, густа населены і абжыты. Яны цябе церпяць. Будзь удзячны.

Неяк я запрасіла ў кампанію сяброўку. Яна хацела на прыроду, а там надта ж адметныя мясціны (узровень сэрвісу - усё выключана). Мне падаецца, што толькі там я і дыхаю за год. Як пахне мох на ўзлеску!.. Я хацела па рэцэпце Рэя Дугласа набіраць паветра ў бутэлькі, але ж ведаю, гэтая магія так не працуе... І мая сяброўка аддавала перавагу пясчаным пляжам Заходняй Дзвіны, а ў лесе ёй у адрозненне ад мяне было вусцішна і ніякавата.

А вось як толькі мы леглі спаць... я пачула спалоханае: "Страшна!!! Нехта ходзіць пад вокнамі!" Пераканаць, што ніхто не ходзіць, я не змагла. Уключылі ноўт і да світанку глядзелі фільмы. Я знайшла недапітую пляшку лікёру. І ў тры ночы ўжо спакойна хадзіла на двор набраць вады для гарбаты. Нехта ходзіць? Будзе трэцім!

Але ж я ведаю, чые гэта крокі-някрокі. Калі табе не хочацца прыдумаць нейкага вялікага ўтульнага начнога Хемуля колеру зорнага неба, ведай - гэта проста падаюць яблыкі. Яблык - крок. Яблык - крок. Ён абыходзіць хату па яблыках. Часам злёгку паляпваючы па даху. А яшчэ непадалёк пераступае капытамі навязаны суседскі конь. І зямля пад хатай вібруе ад ягоных крокаў. (А далёка за Дзвіной перагукваюцца начныя цягнікі, удзень іх нячутна.) Гэта ўтульна, а не страшна. Нават запрашальна-прыгодна.

Сёлета я шчыра радавалася сваім мумі-гаспадарам. І першай справай абясшкодзіла пакінутую мужам на ўзводзе, але, вядома ж, ужо пустую і не спрацавалую мышалоўку. Пару гадоў таму такая пастка спрацавала пры мне. Жах! Як крычала няшчасная істота, гэта было невыносна. Я дабегла, знайшла, адшчоўкнула - і мышка, траўмаваная, але жывая змагла пабегчы ў сваё гаючае засценне. Сёлета я была ўзнагароджаная кантактам! Па раскладзе штодня а дзясятай Самая Смелая Мышка - сталкер нябачнага свету - выбягала пад стол і падбірала крошкі і здохлых за ноч мух (недзе ў хаце сёлета адкрыўся партал у мушыны сусвет, інакш патлумачыць нашэсце мух пры зачыненых вокнах я не магу). Роўна праз дванаццаць гадзінаў, а дзясятай вечару ССМ абягала хату ўжо па ўсім перыметры, магчыма, правярала магічны абарончы контур дому, парушаны мной за дзень. Я старалася не шумець - не замінала. У нашых інтарэсах!

А ў дзень Першага Сапраўднага Восеньскага Холаду (ратунак - спальнік і глінтвейн: спалучаць, але не змешваць) на падстрэшшы адбывалася масавае засяленне. Пералётны і перапоўзны мумі-люд вярнуўся з курортаў. Цэлы дзень яны проста ў мяне над галавой сварыліся, хіхікалі, рабілі рамонт (нават дзятла запрасілі) і бясконца перастаўлялі маленькую мэблю ды распакоўвалі чамаданчыкі. Ажно пыл сыпаўся праз дошкі! Уночы планавалася вялікая гулянка з нагоды ўлазінаў. Мне было да слёзаў крыўдна, што мяне не запрашаюць. Я ж ведаю - варта мне падняцца, як усё ператвараецца ў рыззё і ламачча. Ажно гулянку адмянілі дзве морры, якія з трох да чатырох ночы перагукваліся галасамі няясыцяў над хатай. Мае мумі-суседзі сядзелі як пад венікам, нібы рубін скраўшы (дарэчы, рубіна Марса сапраўды было не відаць над лесам, а як ён ззяў мінулым вечарам!). Я вызірала ў акно, але двайныя, шмат гадоў неадчыняныя шыбы, зацягнутыя (унутры!) павуціннем, вядома, нічога не паказалі.

Шкада, што больш за два тыдні вытрываць у халоднай хаце без гарачай вады і кампутара я не ў стане. Можа быць, урэшце мяне прызналі б сваёй. Я ўрасла б у гэты нябачны свет маленькіх істотаў. Ха! І перастала б быць бачнай для свету чалавечага... Ці ж гэта не казка!

По-русски перевод осени в муми-доле...

Мой любимый отдых - одиночество. Ежегодно езжу на крайний север Беларуси на родину мужа в деревню Леонполь на Витебщине (другой деревни не знаю - все мои бабушки и дедушки жили уже в Минске). За день можно не увидеть человека даже издалека. Идеально. Дом пустует уже больше двадцати лет. По крайней мере пустует от людей. Печка испорчена. Пол местами проваливается. В одной комнате протекает крыша. Изорванные мышами обои клеить бессмысленно. Надо сказать, что мыши первые безлюдные года жрали в доме все, даже пластмассовый совок, кроме... бумажного отрывного календаря, который застыл на дате смерти хозяйки. Дома в деревне стоят поодаль, иногда почти как хутора, и с каждым годом всё больше пустых. По крайней мере от людей.

Первые годы меня немного напрягал параллельный невидимый, но слышимый быт моего жилья. Сидишь. Читаешь. Слышишь четкие шаги маленьких ножек (лапок). Топ-топ-топ-топ. Смотришь точно на то место, откуда слышна прогулка. Ни-ко-го. Ну, ладно... пожимаешь плечами. Читаешь дальше. Кто-то попискивает прямо в стенке на уровне глаз или в шкафу. А потом начинается маленькая драка. Можешь открыть дверцу, приподнять остаток обоев, залезть на чердак. Ты никогда никого не увидишь. Это муми-дом, в котором живут создания не твоего измерения в разных смыслах этого слова.

Один год в дальнем углу дома жил кто-то большой, ну, больше мыши (я уже изучила их звуки и шаги). Он выходил перед рассветом, часа в четыре. Крикнешь-шикнешь на него - умолкает. Молчишь, надеешься заснуть - он ходит там, дышит, скребется. Подкараулить - ни за что не получится, я пыталась резко включать фонарик. Вреда от него - нету. Один год на кухне были ночные уроки кулинарии: выключаешь свет - и настоящие хозяева, для которых ты кратковременный гость, начинают звенеть кастрюльками... Бессмысленно ходить и проверять - все будет стоять на своих местах. И тебя не угостят. Это муми-дом, густо населенный и обжитый. Они тебя терпят. Будь благодарен.

Как-то я пригласила в компанию подругу. Она хотела на природу, а там уж очень особенные места (уровень сервиса - всё выключено). Мне кажется, что только там я и дышу за год. Как пахнет мох на опушке!.. Я хотела по рецепту Рэя Дугласа набирать воздух в бутылки, но знаю, эта магия так не работает... И моя подруга предпочитала песчаные пляжи Западной Двины, а в лесу ей в отличие от меня было жутко и неуютно.

А вот как только мы легли спать... я услышала испуганное: "Страшно!!! Кто-то ходит под окнами!" Убедить, что никто не ходит, я не смогла. Включили ноут и до рассвета смотрели фильмы. Я нашла недопитую бутылку ликёра и в три ночи уже спокойно ходила во двор набрать воды для чайника. Кто-то ходит? Будет третьим!

Но я знаю, чьи это шаги-нешаги. Если тебе не хочется придумать какого-нибудь большого уютного ночного Хемуля цвета звездного неба, знай - это просто падают яблоки. Яблоко - шаг. Яблоко - шаг. Он обходит дом по яблокам. Иногда слегка похлопывая по крыше. А еще неподалеку переступает копытами навязанный соседский конь. И земля под домом вибрирует от его шагов. (А далеко за Двиной перекликаются ночные поезда, днем их неслышно.) Это уютно, а не страшно. Даже приглашально-приключенно.

В этом году я искренне радовалась своим муми-хозяевам. И первым делом обезвредила оставленную мужем на взводе, но, конечно же, уже пустую и не сработавшую мышеловку. Пару лет назад такая ловушка сработала при мне. Ужас! Как кричало несчастное существо, это было невыносимо. Я добежала, нашла, отщелкнула - и мышка, травмированная, но живая смогла побежать в свое целебное застенье. В этом году я была награждена контактом! По расписанию ежедневно в десять Самая Смелая Мышка - сталкер невидимого мира - выбегала под стол и подбирала крошки и сдохших за ночь мух (где-то в доме в этом году открылся портал в мушиную вселенную, иначе объяснить нашествие мух при закрытых окнах я не могу). Ровно через двенадцать часов, в десять вечера ССМ обегала дом уже по всему периметру, возможно, проверяла магический защитный контур дома, нарушенный мной за день. Я старалась не шуметь - не мешала. В наших интересах!

А в день Первого Настоящего Осеннего Холода (спасение - спальник и глинтвейн: совмещать, но не смешивать) на чердаке происходило массовое заселение. Перелетный и переползный муми-народ вернулся с курортов. Целый день они просто у меня над головой ссорились, хихикали, делали ремонт (даже дятла пригласили) и бесконечно переставляли маленькую мебель и распаковывали чемоданчики. Аж пыль сыпалась через доски! Ночью планировалась большая гулянка по случаю новоселья. Мне было до слёз обидно, что меня не приглашают. Я же знаю - стоит мне подняться, как всё превращается в ветошь и тряпьё. А вот вам - гулянку отменили две Морры, которые с трех до четырех ночи перекликались голосами неясытей над домом. Мои муми-соседи сидели как под веником, словно рубин украв (кстати рубина Марса действительно было не видно, а как он сиял прошлым вечером над лесом!). Я вглядывалась в окно, но двойные, много лет неоткрывавшиеся рамы, затянутые (внутри!) паутиной, конечно, ничего не показали.

Жаль, что больше двух недель выдержать в холодном доме без горячей воды и компьютера я не в состоянии. Может быть, в конце концов меня признали бы своей. Я вросла бы в этот невидимый мир маленьких существ. Ха! И перестала бы быть видимой для мира человеческого... Это ли не сказка!

Лаонов шел по тонкому льду реки легким, размашистым шагом. Он ни разу не оглянулся, отходя все дальше и дальше от берега. Подошвами тонких ботинок он будто ощущал хрупкость льда. В это мгновение сам себе он казался бесплотным. Увы, это было всего лишь его субъективное ощущение... Ломкий лед вдруг взбугрился, под ногами Лаонова образовались маленькие трещинки. Это было так внезапно, что он растерялся. Ноги стали разъезжаться, и не помнящий себя Лаонов в панике пробормотал лишь одно слово: "Мама..."

Расстояние между правой и левой ногой тем временем стремительно увеличивалось. "И сколько мне так стоять в раскоряку?", нервно думал Лаонов. Тем временем тело приняло решение за него. От него внезапно отделился его двойник, оказавшись на соседней льдине, до которой теперь было не дотянуться. Лаонов вздрогнул. Его прошиб пот от того, что только что сотворило его тело. Какие-то дикие первобытные инстинкты оказались сильнее, чем вся изящная мозговая надстройка из литературы и поэзии, которые Лаонов так ценил.

Он молча смотрел на свою копию: худого парня в кедах и синей куртке. Цвета одежды двойника были более блеклые, чем его собственные. Видно, для полноценного раздвоения чего-то не хватило. А бабушка же умоляла Лаонова пить витамины...

Его двойник был ниже ростом, более бледный и щуплый. "Как тебя зовут?" - прокричал Лаонов парню на льдине.

"Лаокоонов", - пришел ответ. Лаонов безмолвно застыл на льдине, которую медленно, но верно уносило к берегу. Лаокоонов на своей льдине дрейфовал к берегу противоположному. "С ним все будет хорошо", подумал Лаонов, и эта мысль его успокоила. Сам он, оказавшись вблизи от берега, ловко пробежал по льдинам, подобно гимнасту, и вот наконец почувствовал под ногами твердую землю. Лаонов испустил вздох облегчения и обернулся. С небольшим опозданием Лаокоонов тоже высадился на другой берег реки. Отсюда видно его было смутно. Лаонов увидел, как его двойник, чуть поколебавшись, идет по дороге, которая вела в поселок.

"Когда ледоход закончится", - подумал Лаонов, - "можно будет на пароме добраться до поселка и узнать, как живет Лаокоонов".
"Впрочем, кто он мне?" - продолжал думать наш герой, - "брат-близнец? Сложно будет это объяснить жителям поселка..."
Лаонов чувствовал себя неважно, ощущал слабость в конечностях. Когда он пришел домой, бабушка всплеснула руками, до того немощно он выглядел. Она тут же уложила его в постель и принялась отпаивать чаем с малиной.

Лаонов переболел воспалением легких и смог выходить из дому только в мае. К тому времени у него пропало желание наводить справки о Лаокоонове. "Справится сам", с раздражением думал Лаонов, прогуливаясь во дворе и ощущая слабость во все теле. "Сколько он у меня плоти отнял, да и здоровья тоже!"

К лету Лаонов полностью оправился, но избегал гулять рядом с рекой. Осенью он уехал в город учиться. Он очень боялся, что двойник последует за ним, но тот как в воду канул. А может, и правда?..

Лаонов больше никогда не ступал на зыбкую почву. Он женился на дочке декана и занял прочное положение в обществе. Этому его научила история с ледоходом.

По следам следующего диалога