Рецензии на книги — Евгения Гинзбург

Знаете, я очень теряюсь, когда сталкиваюсь с проявлениями полного отсутствия логики. Это такая стена, самая толстая и непробиваемая, об которую ничего не стоит голову расшибить. Хватаешься за волосы и причитаешь: ну как, как такое вообще может быть? О чем-то таком писал, например, Кафка. Миры, созданные им, мучительны и безумны, потому что подчиняются правилам, не подвластным нормальной человеческой логике.

Правда, этот ужас существовал у него в голове. То есть, с этим жил один человек. А то, о чем написала Евгения Гинзбург, существовало в самой что ни на есть реальности. И с этим как-то жили тысячи людей.

То есть, понимаете, вот девушка. Любит стихи, любит мужа, обожает детей. Любит и верит в свою родину. У нее все отлично. Она счастлива. И тут какая-то неведомая сила берет ее за шкирку,…

Каламбур уровня пятиклассника (потому что первое сентября, хэй, привет, боль!): «Крутой маршрут» Гинзбург действительно невероятно крутой. До конца абзаца любители небумажных книг могут не читать и экономить своё время на что-нибудь более продуктивное, но мне просто надо воспеть оду «Редакции Елены Шубиной», которая отлично переиздала эту книжку. Хорошая бумага, отличный переплёт, качественная печать, внутри — вклейка с фотографиями, а обложка так и вообще прекрасна. Есть в этом фрагменте фотографии на обложке что-то невероятно милое, ведь на ней Гинзбург смотрит на своего старшего сына, которого так и не смогла больше увидеть с тех пор, как её забрали. Восемнадцать лет прошло, прежде чем появилась бумажка «реабилитирована за отсутствием состава преступления». Не было ничего, туки-туки,…

Это Книга. Та самая, которую можно перечитывать всю жизнь. Та самая, в которой есть и добро и зло, и показан маршрут, которым должен идти человек.

Это книга о Человеке. Таком, который не утратил, как его не ломала жизнь, ни доброты, ни честности, ни мудрости, ни любви к жизни. Я читала, и невольно сравнивала с собой, увы. Впрочем, стоит ли расстраиваться? Стоит учиться.

Книга о том, как прошла лагеря и ссылку замечательная, умная, добрая, настоящая женщина. И, что для меня оказалось особенно ценно, в ней совсем нет злобы, нет желчности, ожесточения, Евгения Гинзбург умышленно не опускалась в повествовании до чрезмерной натуралистичности. Каждому читателю итак понятно, что, например, стоит за избиением, изнасилованием, пьяной оргией. И она из чувства внутреннего достоинства эти эпизоды не…

И всегда-то мы – песчинки, которые несутся с неведомым ветром. Долго выбирала эпиграф, и думала о том, как описать свои впечатления, и именно с этого начну. Все мы - лишь песчинки, которые ветер перемен может бросить в жернова политического строя, в угоду сильному Вождю, в знак соответствия витку Истории. Читая эту книгу и не захочешь, а почувствуешь весь ужас "без вины виноватого" , по современному говоря "попавшего"... Евгения Гинзбург рассказывает о себе предельно честно , с точностью историка, перебирая имена и даты. Неудивительно, в одиночках и в "местах не столь отдаленных" Советской Колымы единственным свидетелем страданий становились не блокноты для записей,а собственная память, не дающая забыть, ни одного имени ежедневно теряющихся друзей, ни даже строки давно прочитанных…

Хроника времен культа личности.

Я сама предлагала эту книгу для обсуждения в нашем КК. А вот пару дней назад закрыла последнюю страницу и подумала - а что здесь, собственно, обсуждать? Ведь обсуждать и спорить можно, когда есть различные мнения о сюжете, о поступках героев. Обсуждать и спорить возможно, если можно представит себя в описываемой ситуации, примерить на себя поступки героев. Здесь же я при всем желании не могу представить, как можно выжить, выдержать и, что самое важное, остаться человеком в тех условиях. В той жизни, которая длилась не год, не два, а в данном описываемом случае 18 лет. У меня не поворачивается язык осуждать даже, казалось бы, каких-то отрицательных персонажей из этой книги, потому что никто из нас не знает, как бы он повел себя там. И можно сколько угодно с…

Признаюсь, я не любитель мемуаров, тем более, когда на примере своего опыта писатели делают выводы о важных исторических моментах. Слишком субъективно их восприятие, тем более, редко кто может, рассказывая о себе, не скатиться в противопоставление «хороший я» - «плохие они».

Так же это произведение, на мой вкус, вышло слишком длинным, автор весьма монотонно, словно на одной ноте, в подробностях рассказывает о годах своего заключения и если по отдельности каждый этап ее жизни вызывает интерес, то все вместе кажется слишком затянутым, как будто ходишь по замкнутому кругу. При этом, стоит отметить, что несмотря на то, что вся книга посвящена Евгении Гинзбург, свою личную жизнь писательница не спешит раскрыть, хотя это автобиографический роман, и даже с помощью интернета не получается собрать…

А ведь на меня эта книга произвела гораздо более сильное впечатление, нежели солженицынский "Архипелаг ГУЛаг". Наверное потому, что хотя тема у них (и ещё сюда же добавим Шаламова) общая, однако цели и подходы разные (при всём при том, что никто из авторов не оправдывает власть, сотворившую все эти непотребства со своим собственным народом).

Книга Солженицына чрезвычайно пафосна, это трибун, глашатай, светоч и пламенный митинговый оратор. А также яростный и неподкупный борец и разоблачитель, срыватель масок и называтель всего своими именами. Это расследователь и обвинитель, очевидец и свидетель, пропагандист и агитатор, прокурор и одновременно суд и трибунал. И после каждого определения непременно следует "крикун".

Книга Гинзбург, безусловно, является документом эпохи, и также срывает…

Когда мне было 8 лет, у меня ещё не было привычки читать в туалете. Но там, где мы жили, за одну из труб отопления была заткнута книжка, точнее огрызок её. Страниц 50, без начала и без конца; без корешка, имени автора и выходных данных. Большой дом - гостиница, переделанная в общагу - ночь, туалет, до которого идти с противоположного конца дома, свет, который включается там только вместе с коридорным. Чтобы не будить никого, идешь туда ночью со свечкой. Вокруг всякие насекомые, кошки, сова пролетит за окном, ветер дует, собака залает. А за трубой заткнута книжка - как что-то родное, как якорь в таком враждебном и страшном мире. Я всегда подсознательно знала, что эта за книжка, только не хотела это признавать, откладывала знакомство с ней - и правильно делала. Потому что я помню: в ней…

Будь проклята ты, Колыма, Что названа чудной планетой... (Народная песня)

У меня настолько смешанные эмоции от прочтения этой книги, что я не знаю, с чего начать. Пожалуй, придется с самого начала... Я родилась на Колыме примерно в то же время, когда женщины, рассказавшей миру эту историю, уже не стало. Нет, мои родители не ссыльные, не военные, а простые врачи, которые поехали туда в конце 60-х просто для того, чтобы хоть как-то свести концы с концами, ибо материковская зарплата молодых специалистов предполагала не жизнь, а выживание. Мне с рождения знакомы слова "зека", "бывший политзаключенный", "ссыльный", "зона", "тюрьма". Знакомы они мне просто потому, что там они были повсюду - действующие тюрьмы и заброшенные лагеря, периодически сбегавшие и прячущиеся в тайге зеки, врачи,…

Евгения Гинзбург и Василий Аксенов

В последнее время читательский мир слегка угорел по антиутопиям, всем этим фантастическим сценариям, страшным сказкам, сатирическим выдумкам... А мне хочется забраться повыше и громко крикнуть - люди, вот! Вот лучшая антиутопия, которую мне доводилось читать в своей жизни. Доподлинная история, рассказанная от первого лица очевидцем событий. Это случилось всего-то меньше века назад, а уже кажется мне чем-то нереальным, совершенно немыслимым. И все-таки это было.

В один далеко не прекрасный февральский день 1937 года Евгению Гинзбург вызвали на часик в НКВД, а вернулась она только через восемнадцать лет, побывав в нескольких тюрьмах и лагерях, натерпевшись лишений и унижений. Много раз смерть дышала в затылок, и лишь чудом удалось ускользнуть из ее…

Книга «Крутой маршрут» Евгении Соломоновны Гинзбург — невероятное произведение во всех смыслах этого слова. Невероятно страшно осознавать, что руководители страны могут настолько терроризировать свой же народ, оставляя за бортом хоть капли морали. Невероятно сильно, т. к. человек смог сохранить столько информации, которую многие просто захотели бы забыть этот кошмар в их жизни. Невероятно проникновенно, потому что не каждый человек может пройти такой длинный путь, который полон опасностей, препятствий, не потеряв полностью себя, не сдавшись. Эта книга показывает ту часть жизни населения, которая оказалась в непредвиденной ситуации, когда никто не мог спасти их, как бы они ни старались. Это время репрессий, когда буква закона всего лишь буква. Её история поистине сильная, но порой…

Вот как не заболеть от этой книги?! Я точно знаю, что просто не смогу написать обстоятельную рецензию на эту книгу. Пусть это будет рассказ об эмоциях, которые она вызвала. Прежде всего это сильнейшее негодование и ненависть к тем людям, которые творили весь этот беспредел. Разбитые семьи, сломанные судьбы, потерянные жизни... Как это можно забыть, пережить и простить? Молодая женщина, мать двоих детей (даже троих: в семье жила и дочка мужа от первого брака), преподаватель, убежденная коммунистка, но в один день всё пошло прахом — обвинение в терроризме и долгие годы заключения. Родителей, мужа и старшего сына она так и не увидела больше. Как, как можно это принять?! Но даже ненависть ничто по сравнению с жутким липким страхом от всего происходящего в тюрьмах, на этапе, в лагерях и…

Если в декабре я вдруг решу подвести итоги своего читательского года, то у меня будет книга для первого места, которая заслуживает его чуть больше, чем полностью. Целую неделю я проводила вечера, будучи не в силах оторваться от «Крутого маршрута». Я искренне восхищена этой женщиной и книгой, которую она смогла написать. «Крутой маршрут» обладает потрясающей цельностью, честностью и силой воздействия. Всего этого было бы уже достаточно, но книга еще и очень обаятельна благодаря личности автора. У нее теплый, немного старомодный язык. Кроме того, в «Крутом маршруте» случился сплав противоречащих, казалось бы, друг другу примет. Возможно, секрет книги именно в этом. Во-первых, Гинзбург удалось органичнейшим образом сочетать в своих воспоминаниях личное и Большую Историю. Опыт человека,…

Я совершенно теряюсь, когда думаю, что написать об этих мемуарах. Ощущение, что любые слова будут звучать банально, избито, пафосно и ни о чем. Действительно, невыносимо страшные времена. Полнейшее отсутствие логики и здравого смысла. Глухая и непробиваемая стена. Чтобы ты не делал, чтобы не говорил, ты "враг народа" по определению, потому что кому-то так удобно и нужно. Насквозь гнилое общество, где сосед топит соседа. Друг детства в твоем же присутствии дает ложные показания, подписывая тебе приговор, а потом сам же идет по этапу в след за тобой. Кому это было нужно? Для чего? Кто-то запустил в действие эту систему, набирающую обороты? Зачем государству было столько детей-сирот, голодающих и с искалеченной психикой? Нас было слишком много для такой огромной страны, что нужно было…

Невыдуманные истории всегда очень пронзительные. Но если это история женщины, прошедшей через лагеря, тюрьмы, лишения и боль - то мне уже сложно подобрать слова, чтобы объяснить, какие именно эмоции я испытала. С одной стороны страшно, очень страшно. А с другой - поражаешься чистоте помыслов и доброте Евгении Гинзбург. И даже я, всегда такая воинственная, вдруг подумала, что озлобиться на причиненное тебе зло - не всегда единственный выход. Гинзбург не безвольна, она не смирилась, но и не опустилась до истерик, бунтов и не сломалась. такая сила воли... И ей воздалось.

18 лет в тюрьмах и лагерях. 18 лет голода, безволия, издевательств. 12 лет не видеться с детьми, потерять мужа, первенца, мать - и остаться человеком. Как это возможно? Вы знаете что спасало? Стихи. Сидя в одиночной камере…

Автор поделилась своими тяжелыми годами в ссылках, рассказывая про последние года правления Сталина. Она передавала как свои мысли так и встречавшихся ей людей по обе стороны ситуации. Хоть позиция и частная, она перекликается с другими жизнямм и позициями других людей. В конце книги есть короткие интервью с людьми, которые знали автора. Все очень отчетливо было перед глазами.

Источник

— Но если все изменили одному, то не проще ли подумать, что он изменил всем?..

Сильная книга. Жуткая книга. Страшная книга. Я не могу однозначно сказать, что она мне понравилась- это слово к ней как-то неприменимо. Но то, что ей удалось вызвать широчайший спектр чувств, само по себе говорит о том, что написана она мастерски и что остаться равнодушным к судьбам ее героев может только тот еще сухарь! Это книга боль. Это книга крик. Эта книга душевная нагота. Эта книга о том, что намного страшнее внешнего врага может быть враг, притаившийся в твоей стране и запустивший щупальца по всей государственной системе... Это история о том, что твоя правота или неправота, виновность или невиновность - это твое сугубо личное дело и никого кроме тебя оно не интересует. Можешь держаться за свою правду,…

Гинзбург - жертва сталинских репрессий, и книга о том, что ей довелось пережить. В начале тридцатых её можно было отнести к верхушке советского общества: муж - член Татарского обкома КПСС (это второй брак для неё), она сама - член партии, кандидат наук, преподаватель и журналист. Но смерть Кирова становится поводом для репрессий, под которые попадает сначала сама Гинзбург, а потом и её муж, Павел Аксёнов. Петля затягивается не сразу, с 1935 по 1937 Гинзбург подозревают, увещевают, делают выговоры и исключают из партии, пока наконец не происходит арест. Она сталкивается со “следствием” (она признает, что ей повезло попасть в “первую волну”, когда еще не разрешались избиения на допросах) и ожиданием приговора, тюрьмой, этапами, жизнью в лагерях на Колыме и жизнью в Магадане, откуда не…

Она станет любимой и войдёт в ваш личный топ.
Она  разобьёт ваше сердце.

Она будет стоять комом в горле и слезами в глазах.
Потому что..
Не веришь. Не хочешь верить. Мозг сопротивляется написанному.
Каждая клеточка твоего тела сопротивляется словам, которые бьют тебя наотмашь, со всей силы.
Это пздц, товарищи. Других слов у меня нет.
Это чудовищная несправедливость и ужасная реальность прошлого века.
Это  страшный 1937.
Год, который разделил жизнь советских людей на до и после. Год, который отнял у них всё - свободу, семью, жизнь и подарил тюрьму, пытки, гонения, лагерь.
На такие книги сложно писать свои мысли. Они что-то "ломают" внутри тебя и ты уже не будешь прежним. Начинаешь с новой силой любить жизнь и ценить свою свободу.
Читали "Крутой маршрут"?

Читала… конечно же, я читала и довольно много об этой страшной странице в истории нашей страны. Документы, воспоминания современников, попытки создать художественный образ… иногда это было болезненно-патетично, иногда – статистически-сухо, отстраненно, а временами – пропитано страданиями и такой неистребимой ненавистью, которая буквально била наотмашь, не давала читать от перехватывающего горло спазма. Возможно, не все и не всегда было полностью объективно, часто эмоции вчерашних узников заметно брали верх, в какой-то степени искажая реальность. Но кто может судить за некоторую пристрастность и эмоциональность людей, испытавший и переживших ТАКОЕ! Книга Евгении Гинсбург не может похвастать ни излишней горячностью, ни сложносочиненными красочными словесами. Она довольно ровная, почти…