Рецензии на книги — Илья Симановский

Про детство и поступление Вот родился мальчик, который был очень сообразительным. У него были братья и сёстры. Немного тяжёлые отношения с родителями, которые скорей всего его недостаточно хорошо понимали. Потом появились, так называемые, "друзья", рассказывающие направо и налево, что "мальчик-то ваш просто лапушка, такой умный и смышлёный, такой интеллигентный и застенчивый". Но дело в том, что анализировать человека по воспоминаниям - неправильно. Это просто точка зрения и взгляд во стороны, а не полная картина, увы. ⠀ Про обучение и отчисление Когда человек переживает какое-либо потрясение, он меняется. Может в лучшую сторону, а может и наоборот. Какой знак выбрать, зависит только от принимающего решение. Если человек изначально хотел получить в распоряжение сумасшедшинку, то он ни…

Это у меня всегда так: когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на Курский вокзал....

Не возьми "Посторонний" главной российской литературной премии, о существовании на свете Олега Лекманова и его соавторов не узнала бы. Это не к тому, чтобы задеть или обидеть - констатация. Мало ли на свете замечательных людей, о которых мы никогда не слышали и уже никогда не услышим. В коротком списке Большой книги было много достойных произведений: обаятельный "Рай земной" Афлатуни, грустный "Дождь в Париже" Сенчина, яркие, ни на что непохожие "Все способные дышать дыхание" Горалик и потрясающее "Опосредованно" Сальникова. Выбрать было из чего.

Почему победила книга о Веничке? Ну, не знаю, жюри большое, ему видней. Или звезды так встали. В астрологии есть понятие эссенциальных и акцидентальных…

Уже сама новость о выходе биографии Венедикта Ерофеева от тандема Лекманов-Свердлов (и примкнувшего к ним Симановского) тонко намекала - это будет однозначный вин. Авторы успели зарекомендовать себя отличной биографией Николая Олейникова к сборнику "Число неизреченного" (эта статья скоро выйдет отдельным изданием) и другим книгами, которых я не читал. Об Олеге Лекманове как о педагоге вообще легенды ходят. Разумеется, важно и то, что биография Ерофеева написана не только серьезными литературоведами, но и современниками писателя.

В общем, купил книгу во время зимних распродаж вместе с изданием с opus magna Ерофеева "Москва-Петушки" с комментариями Эдуарда Власова, сорвал пленку с заветной книги и приступил к чтению, вспоминая собственные годы, проведенные в стенах владимирского филфака…

Спасибо авторам за книгу. Невероятно интересно, и, конечно, после прочтения уже совершенно по-иному воспринимаешь великую ерофеевскую поэму. Много печали, прозы жизни, иногда самой низменной, но сквозь это так или иначе пробивается свет таланта создателя "Москвы-Петушков". Отдельно хочется отметить композицию данной биографии: очень, на мой взгляд, к месту приходятся вставки литературоведческого анализа. Быт и бытие чередуются тут, как собственно и в "Петушках".

Для чего вообще нужны биографии? Мне кажется, что в первую очередь для того, чтобы можно было почувствовать человека, понять причины его поступков или же основу его трудов. С этой позиции я и оценивал жизнеописание Венедикта Ерофеева, созданное силами трёх авторов.

В предисловии авторы ставят целью своей книги ответить на вопрос: какие «чувства и мечты» были по-настоящему важны для Ерофеева? (с. 22). Для этого они тщательно цитируют выдержки из его записных книжек, свидетельства знакомых, отрывки из интервью и документальных фильмов. К набору источников, в принципе, вопросов нет, но вот самого Ерофеева там не очень много. Скорее это можно назвать «Жизнь Венедикта Ерофеева в комментариях», что вполне созвучно его творчеству (взять хотя бы лениниану). Портит всё только тщеславное желание…

Читая восторженные отзывы, настраивалась на захватывающую дух биографию интересного писателя. Но с первых страниц пыл угас: личность Венечки вырисовывалась не такая уж и замечательная. Авторы постарались на славу, конечно: тут вся подноготная писателя, все важные моменты его биографии: семья, институт, зрелость. Олег Лекманов, Михаил Свердлов, Илья Симановский проделали колоссальный труд, который заслуживает восхищения и уважения: столько собрать материала, обработать, опубликовать… Но вот портрет писателя, который вырисовывается от чтения книги, у меня восторга не вызывает. Выходит, ради красного словца Венечка был способен на что угодно: и отца родного очернить, и о себе факты замолчать. Вообще хорошо это иллюстрирует позиция Венечки в детдоме: «Я сторонний наблюдатель». И почему-то,…

Книга написана к юбилейной дате: на днях исполнилось 80 лет со дня рождения писателя. Олег Лекманов и Михаил Свердлов — авторы лучшей биографии Сергея Есенина, и присутствие их имен на обложке уже выглядит многообещающе. И ожидания читателей от текста авторов, можно сказать, специализирующихся на биографиях литераторов-алкоголиков, оправдываются. Хотя тем, кто успел полюбить повествование Лекманова и Свердлова о Есенине, совсем не обязательно понравится текст о Ерофееве. Оба в своем увлечении алкоголем достигали фазы белой горячки, но природа их тяги к спиртному была разной.

Если Есенин сознательно пробуждал в своей душе темные силы, однажды ставшие основанием его поэтического творчества и залогом успеха, то для Ерофеева распитие спиртных напитков — часть его пренебрежения к общепринятым…

Авторы Олег Лекманов, Илья Симановский и Михаил Свердлов постарались как можно объективнее передать особенности и черты характера, масштаб дарования Ерофеева через призму его поступков и отношений с разными людьми.

С одной стороны, Венедикт Ерофеев - яркий писатель постмодернист, философ-провокатор, алкоголик и сумасброд из знаменитой поэмы "Москва-Петушки".

С другой стороны, если углубиться в историю его жизни, Ерофеев окажется самородком из глубинки, который без экзаменов поступает в МГУ. Это человек, который постоянно мыслит, совершенствуется, в оригинале читает античные тексты, меломан...

А еще Венедикт предстает как раненный ребенок, много переживший в детстве и несущий эти травмы на протяжении всей жизни.

Эта книга о Ерофееве (премия Большая книга) получилась многосторонней,…

Прежде чем появилась эта книга, был десяток публикаций. Отдельно печатались главы в «толстых» журналах и на литературных порталах. Одно за другим шли интервью. Ещё до выхода из печати биографию представили в Переделкине. Как только она легла на полки книжных магазинов, пошли пышные презентации при участии живых классиков и вечера памяти, где уже главную роль играли родные и близкие писателя. Проделана серьёзная работа по продвижению. Книга была обречена на успех. Первый тираж уже разошёлся, а типография корпит над вторым — дополненным и исправленным. Выходили многочисленные описательные рецензии. Полина Рыжкова (The Village) просто констатировала факт появления книги, Егор Михайлов («Афиша-Daily») задался очевидным вопросом: «... почему стоит читать биографию Венедикта Ерофеева?», Михаил…

Блестящее трио авторов написали и получили главную книжную премию года - Большая книга - за подробнейшую биографию и исследование творчества Венедикта Ерофеева: вероятно, важнейшего русского писателя-постмодерниста ХХ века. Ну, биография, скажете вы, и что? А то, что среди огромного письменного и устного массива документов о Ерофееве авторы сложили настоящую биографическую поэму, выражаясь в терминах главного героя книги. От рождения на далёком Кольском полуострове и до смерти в 51 год в перестроечной Москве, Лекманов и Ко проложили очень извилистый жизненный путь автора поэмы Москва - Петушки. Кто такой Венедикт Ерофеев и кто его альтер эго - Веничка? Что общего в судьбах русского литератора, обессмертившего свое имя уже в 30 лет и его лирического героя, сложившего свою вихрастую пьяную…

Казалось бы, о Ерофееве написаны тонны мемуаристики от огромной толпы знавших, общавшихся и хотя бы на пять минут пересекавшихся с ним людей. Из всего Эвереста этой литературы можно было бы сделать вполне себе ламповую, объёмную книжку а-ля ЖЗЛ (хотя про ЖЗЛ, честно говоря, не знаю, я давно уж не читал этой ЖЗЛ, и близко себе не представляю её формата сегодня).

Но авторы «Венедикта Ерофеева: посторонний» как будто другую задачу перед собой поставили, эту задачу я бы определил попыткой википедизации писательского образа. Вообще, так сказать, в целом. Абсолютная и бесповоротная оцифровка образа… которая, увы, провалилась.

И я даже смутно понимаю, почему провалилась. Материала действительно очень много, Веничка ж почти что наш ровесник, многие до сих пор здравствующие успели застать,…

Честно говоря, об авторе "Москвы-Петушков" знал немного. То есть знал о его пагубной привычке и заболевании горла (видел фрагменты интервью, данные этим ни с чем не сравнимым голом робота). Для поколения моих родителей фигура Ерофеева легендарная, почти мифологическая, для нас, филологов, учившихся в начале века, Ерофеев - этакий отец русского (советского) постмодерна, его наиболее эпатажный представитель. ТО, как написана книга, мне понравилось. Биографы стремились избегать собственных оценок, предлагая читателю мнение друзей и родных Ерофеева, предоставляя возможность раздавать оценки (часто весьма противоречивые) именно. При этом симпатию к своему герою скрыть коллективу авторов трудно. Но вызывает ли такую симпатию он у читателя? Признаться, не могу оправдать многие поступки…

Из книги Натальи Русовой "Тайна лирического стихотворения. От Гиппиус до Бродского", из главы о стихотворении Цветаевой "Тоска по Родине! Давно...":

"Ёмкость поэтического слова и фразы здесь поистину бездонна. Внимательный читатель оценит и неологизмы Цветаевой ("единоличье чувств", "глотатель газетных тонн", "доилец сплетен"); и эллипсисы со знаменитыми цветаевскими тире, так много в себе вмещающими; и глубокие паузы внутри строф; и пропитывающую всё стихотворение анафоричность. Полное же перечисление всех переливающихся оттенков формы и содержания этого цветаевского шедевра попросту невозможно".

Вот именно - ёмкость бездонна, а законченный анализ невозможен. Говорят так о Достоевском, Пушкине. Периодически происходят открытия - находятся какие-то новые смыслы: "надо же, а и правда, как…