Рецензии на книги — Фёдор Абрамов

Это единственная сказка, написанная Фёдором Абрамовым. Как во всех его произведениях, описываемые события происходят в родных его северных краях. Рыбка по имени Красавка обитает в маленькой речке под названием Юла, которая входит в акваторию Северной Двины. Так что, даже в этом случае Абрамов пишет о своей землячке, пусть и в рыбьем обличье, но все же - поморке.

Рыбка эта больно любопытная и склонная к авантюризму. Эти два качества и руководят ею по её рыбьей жизни. Она, вообще-то, сёмга. Но у этих рыб принято проводить детство и юность на мелком пресноводье, а взрослую жизнь - в море. А Красавка, уподобляясь герою стихотворения Вяземского, про которого она, конечно же, не слышала и слышать не могла, и жить торопилась и чувствовать спешила. Это привело к тому, что она раньше положенного…

В берегах песчаных река, И кукушка считает где-то, И черемухи облака… Здравствуй, Пинега. Здравствуй, лето. (Марина Зарубина)

Впервые с Пинегой я встретилась в повести Валентина Пикуля «Звёзды над болотом» и сразу же влюбилась в архангельские красоты, несмотря на тучи кровососов-комаров. Позже, читая произведениях Фёдора Абрамова, знакомое название привлекло к себе внимание, что-то встрепенулось в душе, напомнило о старых чувствах. Так начиналось моё знакомство с замечательным русским писателем. Фёдор Абрамов не уставал воспевать красоту родного края, одновременно изливая тоску по заброшенным деревням, напоминая о поистине героическом труде женщин-колхозниц, о забытых-оставленных на доживание-умирание стариках...

Дебютный роман «Братья и сестры» автор писал на основе увиденного, когда…

Эх, как же мне редко в последнее время попадаются книги, читая которые, чувствую себя не читателем, а очевидцем, участником тех событий, о которых говорится в произведении. «Две зимы и три дета» - это как раз такая. Она из тех, прервать чтение которых стоит огромнейших усилий, а закрыв, мечтаешь и считаешь время – ну когда-же? Когда же найдётся хотя бы пять минуточек?

Я гостил в северном селении Пекашино второй раз. В течение шести дней. И так мне полюбились персонажи Абрамова, что я и сам себя почувствовал немного пекашинцем. Никогда я так не сострадал литературным персонажам, словно это были живые люди.

«Две зимы и три лета» - второй роман Фёдора Абрамова из тетралогии «Пряслины» о жизни пекашинских колхозников. Если первый роман описывал события 1942 года, то теперь мы оказываемся в…

- Люди, про пряслины кто-нибудь читал? Быстро скажите, о чём там, а то я ни в зуб ногой. Всё что знаю, что пряслами какую-то ерунду для пряжи называли

И смешно, и грустно от подобных фразочек, и всё-таки приходилось мне это слышать, приходилось. И быть свидетелем лёгкого ступора студентки, которой «быстренько», как она сама просила, пытались рассказать краткое содержание всей тетралогии. Всей! Подумаешь, четыре не худых книжки общим объёмом с «Войну и мир»! Ей ведь экзамен надо было сдавать! И сдала ведь! Правда, насколько помню, вопрос по «Пряслинам» ей не достался. Вопрос был по другим книгам. Которые она, как мне кажется, тоже не читала. Поэтому и сдавала по шпаргалкам да за счёт профессорской лояльности.

Считаю, что девушка много потеряла, не прочитав хотя бы один роман из четырёх. А…

Одни называют эту серию романов «Пряслины» по фамилии семьи ключевого персонажа (хоть и не главного, а главный-то персонаж – народ). Другие – «Братья и сёстры», по названию первой книги. Но что удивительно, так это несогласованность литературных критиков. Одни называют всю серию тетралогией. Другие – трилогией, а последний, четвёртый роман «Дом» именуют дополнением к трилогии. Именно в этот раз формулировка «критики умные, им видней» не прокатит, поскольку мнения-то разошлись! А лично я называю «Пряслиных» тетралогией. Хотя и позицию понимаю тех, кто выделяет роман «Дом» особо.

Последний роман действительно особенный. Более того, он самый тяжёлый из всех. Настолько, что его невозможно читать взахлёб. Написанный как и первые три книги очень простым языком, с очень захватывающим сюжетом,…

Деревенский колхоз Архангельской области в 1942 году. Север, лес, и на этой, неприспособленной для сева почве, отвоеванной у леса, необходимо было давать план посевной. В колхозе остались в основном женщины и дети, ну и несколько мужиков, по разным причинам не ушедших на фронт, кто по старости, кто по болезни, а другой и по хитрости.

Времена тяжелые, люди совсем не героические, обычные, простые. И в этих людях присутствует, что-то неуловимое, тайна как у Гайдара, которую пытались разгадать буржуины.

«Он смотрел на них, вслушивался в их простые, наивные слова, и сердце его изнемогало от любви и ласки к этим измученным, не знающим себе цены людям…»

Весна, сеять надо и за себя, и за тех, кто на фронте. Трудности идут потоком, цепляясь одна за другой. Зерен для сева нет, требуют план посевной,…

О том, как одни командуют, другие работают, третьи бездельничают, хитрят, воруют, посмеиваются, страдают, прощают, бьют в морду, пьют, безумствуют, любят, жертвуют собой…

Начало пятидесятых, прошло шесть лет после войны, давление на деревню не уменьшается. Продолжаем убивать колхозы. Власть утяжеляет жизнь людей, те в свою очередь ходят недовольные и злые, портится характер, изменяется отношение к труду, все это сказывается на отношениях между людьми и в семье. У меня когда-то в прошлом образ послевоенного советского человека сложился в виде улыбающегося рабочего в гимнастерке, вернувшегося с фронта, народа-победителя, отстраивающего разрушенные города, плакатный такой образ. О жизни на деревне, в то время, почти никаких сведений не было. Хоть как-то заполнить этот пробел поможет эта…

Цитата:

Ну а раз сам себя не уважаешь, раз сам на себя смотришь как на отжившую дохлятину, кто же с тобой будет считаться?

Впечатления:

Немного книг о военном времени, или военные истории. И эта книга подошла в игру «Читаем Россию».

Книга объемная, так как входит в трилогию, из плюсов есть в аудиоформате, лично я бы не смогла прочитать такой жанр в бумажном варианте, для меня тяжело, когда сюжет и история раскручивает одну точку и пережевывает, пережевывает ее, плюс это военное и послевоенное время. Слушала ее в несколько заходов, что говорит о том, что книга не цепляет.

Понравилось, что в книге история захватывает несколько поколений и из судьбы, тут есть интерес, потому что думаешь, а что будет? А хочется, чтобы было хорошо, но обстановка говорит о безнадежности самой жизни этих людей и…

Война кончилась, а давление на колхоз осталось. Мужики еще не вернулись, продолжают приходить похоронки, а стране нужен лес, да и план по урожаю не уменьшался. Кроме государственных заемов у деревенских добавились различные налоги. По каждому виду налога свой уполномоченный, каждый из которых ходит по избам. Наиболее ушлые заходят не с главного входа, а с задворок, чтобы люди не разбежались.

«В двадцатых числах августа в Пекашине собралось сразу пять уполномоченных: уполномоченный по хлебозаготовкам, уполномоченный по мясу, уполномоченный по молоку, уполномоченный по дикорастущим — и на них был план — и, наконец, уполномоченный по подготовке школ к новому учебному году. Плюс к этому свой постоянный налоговый агент Ося. И все эти люди с пухлыми полевыми сумками, в которых заранее все было…

Очень много всяческих бед, напастей и тяжелейших испытаний довелось вынести нашей стране и нашему народу за всю свою историю. И каждый раз наш народ все эти трудности и испытания преодолевал стойко и героически, не жалея ни сил, ни средств, ни собственных жизней, потому что не мог иначе.

Безмерность страданий и горя, смертей и разрушений принесла советскому народу Великая Отечественная война. Но наш народ героически выдержал и это тяжелейшее испытание. О героических подвигах бойцов на полях сражений, приведших, как все мы знаем, к Великой Победе над врагом, сказано и написано уже очень много, но не стоит, конечно, ещё забывать, что Победа ковалась и в тылу, и ради неё на заводах и в колхозах по всей стране шла тяжёлая, изнуряющая, нередко на пределе человеческих возможностей работа. Как…

Наступили 70-е, колхоз стал совхозом, общественное перешло в государственное. Колхозник стал наемным работником с 8-часовым рабочим днем, у сельчан появилось много свободного времени, кто на себя работал, а кто языками чесал, сплетничал или водку пил. В поле, после праздника, в основном женские платки видны. Отучили крестьян от частнособственных наклонностей к земле. То, что в войну женщины и дети обрабатывали, нынче кустарником заросло, трактора землю для посева вспахивают, выворачивая наружу глину и семена под ней хоронят. Но хлеб у всех на столе есть. Если раньше стремились называться «стахановцем», это было в почете, теперь труд стал тем, чего избегают, в почете житейская пронырливость, а «стахановцем» обзывают.

«Первый раз в жизни он слышит такое: человека за работу не любят. … – А…

— Так то на войне… — Сейчас везде война, — убежденно сказала Дунярка.

Когда-то это была одна из любимых книг. В школе ещё.

Украину, житницу советскую, заняли фашисты. Вот и закопошились в северной деревеньке Пекашино, засуетились, хлеба надо стране, и много хлеба, а как это устроить - проблема. Вот в первой книге автор и показывает, как крестьяне одного колхоза эту проблему решают. С большим трудом решают, кстати говоря. Не всё идёт гладко. Не все привыкли работать на полную. Да и рук не хватает. Но очень стараются пекашинские женщины старики, и даже дети, негоже подвести тех, кто на фронте, тех, в чьих руках их судьба.

Много здесь персонажей, много судеб, есть над чем поразмыслить. Только сочувствовать и плакать уже не получается. Совсем никак.

Почему я сейчас читала её? А просто пыталась…

Вот ещё одно писательское имя, одновременно знакомое (на слуху) и не знакомое (ничего не читал). Архангельские края, Таёжные, лесистые, не шибко богатые на урожай (как говорится, зона рискованного земледелия). А вот поди ж ты, живут люди. Наверное поселились в давние ещё времена по берегам речки, речка объединила людей и нанизала как на стержень деревню Пекашино.

Мы приходим в эту северную деревню в не самые богатые и счастливые её времена — 1942 год, война, мужики на фронтах, а в деревне одни жёнки (сиречь бабы) да дети. А раз времена военные, то никто никаких планов колхозу не снижал, а наоборот, накручивал да повышал — время такое было. Вот и изламываются деревенские колхозные люди в немыслимом труде.

Абрамов очень верно поступил, что не стал расписывать реалии того времени отстранённо…

Роман можно причислить и к деревенской прозе, и к военной. Но куда не причисляй, это - гимн женщинам тыла. Впроголодь, в постоянном страхе от ожидания похоронки с фронта, не зная, что будет завтра с детьми, эти женщины идут на поля, делают и свою работу, и мужскую, оставаясь при этом матерями, сёстрами, да и просто - женщинами.

Одна из главных героинь - Анфиса Минина. В юности пренесла насилие, "грех" прикрыли свадьбой, ребёночек родился мёртвым, и с тех пор ни единого дня счастливого с нелюбимым мужем у неё не было. И тут, в самые тяжёлые дни

старый, с годами потускневший мир сияет перед ней, как в первой молодости.

Не обошлось в книге без идейно выверенных колхозных будней, но даже эти описания работ, собраний, дел акцентируют внимание читателя на деревенских женщинах.

...она угадывает…

Отзыв на роман "Пути-перепутья"

"Пути-перепутья" - третий роман из тетралогии "Пряслины" (или "Братья и сёстры", кто так называет, по первому роману).

Подумать только, какой же энергией должен был обладать Фёдор Абрамов, чтобы не "списаться" к третьей своей книге. Уж кажется, и первого-то произведения было достаточно, чтобы увековечить Пряслиных в отечественной литературе. Но снова возвращает он читателей в северное селение Пекашино, ставшее таким знакомым и родным, и словно к своим попадаешь.

На этот раз на дворе начало пятидесятых. Ещё правит страной Сталин, и всё аукается России война. Кажется, самое страшное уже позади, но нет. Не легче стало колхозникам, которые по прежнему не видят ни хлеба, ни мяса, ни молока, хотя своими руками пашут-сеют-жнут, ухаживают за скотиной, доят. Всё это…

Федор Абрамов писал про жизнь в деревне, в колхозе. В Петербурге его именем даже назвали улицу. В этот сборник включено несколько его повестей. Далее о каждой понемногу.

Склочна баба (на «Пелагея») Пелагея - только вышедшая на пенсию строгая пекарша, держащая в ежовых рукавицах всех в пекарне и у себя дома. Как хваткий начальник коллектива, уже бывший, но повадки остались, она к нужным людям ходит на поклон, ради выгоды, как своей, так и для подшефного коллектива. Даже дочку в "люди" решила вывести, собираясь склонить ее к политически выгодному браку с сыном местной шишки, а дело, естественно, происходит где-то в деревне.

Сложный выбор (на «Алька») Получается, прямое продолжение «Пелагеи». Алька это пелагеина дочка, которая сбежала в город. Вот приехала она улаживать дела, связанные с…

Вот правда, про Абрамова всегда думал, что он в большей степени романист, автор известной и шикарной тетралогии «Пряслины», которая, конечно же, была в своё время прочитана. Однако вот теперь мои загребущие руки дотянулись до повестей и рассказов Фёдора Абрамова, и получается, что так называемая малая проза ему удаётся не в меньшей, а может быть даже в большей степени, нежели многотомный роман. И каждая прочитанная повесть вроде бы стоит на особинку, однако же все они взаимно дополняют друг друга и создают одну могучую широкую и глубокую картину Руси первых семи десятилетий века XX. И при этом не только рисуют нам картину бытия, но являются одним большим, разбитым на главы и части раздумьем автора и о Руси, и о Севере, и о людях — в первую очередь о людях, но и не только о людях, а о…

Прочитал в аннотации, что книга в том числе и о радостях деревенских людей и задумался. Вроде как в основном о заботах и разных сложностях в книге речь. А о радостях как-то и не припоминается. Но ведь с другой стороны — а что считать радостями. Кругом тебя свои люди, работа и дом, своя земля и своя родная с малолетства природа, в которой ты не то что просто вырос, а скорее частью которой являешься и чувствуешь себя. И заботы твои не пустопорожние, а самые простые и вместе с тем самые корневые — чтобы было всё по справедливости да по совести. И чтобы люди тебя понимали и поддерживали — помните, в фильме «Доживём до понедельника» — счастье, это когда тебя понимают…

А ещё мне кажется, что рассказы Фёдора Абрамова тесным рядком стоят с более крупными его произведениями — это я сейчас имею в…

Глухое северное село, 1942 год, всех взрослых мужчин призвали на фронт, остались старики, женщины и малые дети. Картина, одинаковая для всех советских сел 1942 года. Их миновали тяготы оккупации, село на севере, холодное неласковое неурожайное лето, но руководство требует - нужен хлеб, нужны продукты. И не в том дело, что требуют, а в том, что нужны они своим же мужикам, своим мужьям, своим отцам, своим сыновьям. И дело не в приказах свыше.

Я не буду углубляться в сюжетные перипетии, как в любом коллективе в Пекашине возможны конфликты и проблемы, как в любом советском романе есть противостояние хороших и плохих, есть начальники - бюрократы, есть понимающие начальники, конфликт хорошего с лучшим тоже есть, но не это главное... Главное - этот тот дух единого понимания, что все, что…

Как я уже говорила, я люблю хорошо написанную деревенскую прозу. Не про колхоз, не про коллективизацию как явление, а просто о самых обыкновенных людях. И как раз Фёдор Абрамов из их числа.

Знаете, этот роман вызвал у меня 2 мысли. Первая из которых то, что это очень сильно мне напоминает по ощущениям и восприятию «А у нас была тишина» (фильм), как раз про жизнь в тылу, как люди переживали горе, как радовались мелочам и так далее. Второе, это был такой роман – воспоминание о том, что уже ушло и не повторится, о тех людях, что сейчас уже с нами нет, но которые нам искренне дороги, даже несмотря на то, что мы их возможно даже и не знали. Признаюсь честно, растрогать меня не так уж и сложно, поэтому при чтении этого романа я даже в самые не грустные моменты была как рыдающая креветка.…