Автор
Артем Драбкин

Артём Владимирович Драбкин

  • 126 книг
  • 15 подписчиков
  • 412 читателей
4.5
814оценок
Рейтинг автора складывается из оценок его книг. На графике показано соотношение положительных, нейтральных и негативных оценок.
4.5
814оценок
5 478
4 292
3 40
2 2
1 2
без
оценки
223

Артем Драбкин — об авторе

  • Родился: 25 августа 1971 г. , Москва, СССР
Я — Артем Драбкин или представляю его интересы

Биография — Артем Драбкин

Родился 25 июля 1971 года в Москве. Окончил биолого-химический факультет Московского Педагогического Университета, кандидат биологических наук.

Российский общественный деятель, руководитель интернет-проекта «Я помню», автор сборников интервью с ветеранами-участниками Великой Отечественной войны. Составитель серий книг воспоминаний ветеранов «Солдатские дневники» и «Окопная правда». Автор сценариев документальных сериалов. В настоящее время занимается устной историей: собирает и публикует на сайте и в книгах воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны.

КнигиСмотреть 126

Библиография

1. Я дрался на Ил-2 . - М. Эксмо, Яуза, 2005. 450 с. Книга под тем же названием и обложкой была переиздана в 2008 году.

2. Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941-1942 . - М. Эксмо, Яуза, 2006. 552 с.

3. Я дрался на Т-34 . - М. Эксмо, Яуза, 2006. 352 с.

4. Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945 . - М. Эксмо, Яуза, 2006. 552 с.

5. T-34 in Action . - Leo Cooper Ltd, 2006

6. Я дрался с Панцерваффе. "Двойной оклад - тройная смерть!" . - М. Эксмо, Яуза, 2007. 360 с. + Переиздание 2011 года "Главное - выбить у них танки!" Я дрался с "Тиграми" - М. Эксмо, Яуза, 2011. 360 с.

7. Я дрался на По-2. "Ночные ведьмаки" . - М. Эксмо, Яуза, 2007. 336 с.

8. The Red Air…

Экранизации

Учувствовал в написании сценария документальных циклов:

1. Освободители. Россия 1. 2010 год

2. Великая Война. Первый канал. 2010-2012 годы

Ссылки

Артём Драбкин в Живом Журнале

Я помню. Грандиозный проект по сбору воспоминаний ветеранов Великой Отечественной.

WarSpot.ru - Портал, посвященный различным аспектам военной истории и техники, Артем состоит в редакции.

РецензииСмотреть 58

Tin-tinka

Эксперт

По моему скромному мнению :)

5 сентября 2022 г. 21:57

2K

4 Мужской ответ «Ночным ведьмам»

В данный сборник мемуаров вошли 12 историй летчиков и штурманов, во время ВОВ совершавших боевые вылеты на знаменитом учебном самолете У-2 (с 1944 года ПО-2). Из аннотации кажется, что составитель сборника соревнуется с известностью женского авиаполка бомбардировщиц, подчеркивая достоинства «настоящих мужиков», желает доказать, что на самом деле это «мужская работа», ведь во время войны было создано более сотни полков ночных бомбардировщиков и лишь один был женский. Но, к счастью, в книге нет этого странного подчеркивания мужественности рассказчиков, зато приведено множество подробностей о том, как жили до войны, попали в авиацию, воевали и встречали Победу герои данных воспоминаний.

Отдельно хочется отметить весьма познавательное вступление от Владимира Раткина, где он кратко, но весьма информативно рассказывает о самолете У-2, как его проектировали, как использовали в аэроклубах, почему он был выбран для военных действий, какие были плюсы и минусы у данной машины. Было любопытно узнать, что противник перенимал чужой опыт и тоже формировал отряды легких ночных бомбардировщиков с 1942 года, но применение не было масштабным.

цитаты

По оценкам командования ВВС Северо-Западного фронта, одна боевая потеря «ночника» приходилась на 834 вылета.

Да и высоты, на которых летали эти бомбардировщики, не оставляли парашютистам шанса на спасение. Видимо, этим объясняется то, что в ряде частей до августа 1943 г. многие экипажи летали на боевые задания без средств спасения.

Полеты осуществлялись днем и ночью в труднейших метеоусловиях: в снег, туман, при нижнем крае облачности 100–150 м. Некоторые экипажи выполняли по 13–15 боевых вылетов в сутки. Только в течение 6 дней интенсивной работы в 248 вылетах удалось перебросить на плацдарм 62 700 кг грузов.

В 1943 году число полков, оснащенных поликарповскими бипланами, достигло максимума — на фронте действовало до 70 авиаполков «ночников» У-2, сосредоточенных в 208, 213, 271, 272, 313, 325, 326, 242 и 262 авиадивизиях.

После разгрома войск противника проводился осмотр мест их сосредоточения для определения эффективности действий различных авиачастей. Полки По-2 по своим боевым показателям в этой операции вышли на второе место после штурмовиков Ил-2.

Кроме того, быстрота подготовки самолета к повторному вылету и надежная связь с наземным командованием дали возможность оказывать на противника непрерывное боевое воздействие в течение всего темного времени суток, чем не только наносить ему конкретный материальный урон, но и изнурять психологически.

Именно в этом наиболее ярко проявилось преимущество У-2 как ночного бомбардировщика — «положить» бомбу в костер, у которого греются солдаты противника, в блиндаж, неосмотрительно оставленный без светомаскировки, подавить огонь артиллерийской или минометной батареи, и даже отдельной пулеметной точки — все оказалось под силу экипажам бипланов...

свернуть

Что касается самих мемуаров, то для меня неким минусом была скомканность изложения, обилие непонятных терминов и отсутствие разъясняющих подробностей о жизни летчиков. Все это моментами мешало пониманию текста.

Было занятно читать весьма отличные друг от друга ответы на одни и те же вопросы, так как хотя люди и служили на одинаковых машинах, но многое в их работе было устроено по-разному. Например, ответы о максимальных количествах вылетов в день или о том, приглушали ли моторы перед бомбардированием.

цитаты

— Девушки говорили, чуть ли не до 15 вылетов за ночь делали…
— Это ерунда. Особенно летом — ночь короткая. Обычно сделаешь три вылета и то возвращаешься — уже светает, тут и «мессера» сшибить могут. У нас в полку только я, и то один раз, сделал 5 вылетов.

— Сколько вылетов за ночь получалось?
— До десятка, а иногда один вылет. Если на линию фронта, высоту набирать не надо, то 8–10 вылетов можно сделать.

— Сколько вылетов за ночь приходилось делать?
— Я больше четырех ни разу не делал. Но я-то воевал практически только летом, когда ночи короткие. А потом, если дают задание на разведку, так это часа на три, и возвращаешься на рассвете. За это время можно было два-три вылета сделать на передовую. А я один вылет — и вся спина мокрая.

— Сколько максимально вылетов за ночь удавалось сделать?
— Я не увлекался. Четыре — это максимум. Некоторые напишут семь вылетов — это не реально. Это настоящая халтура. Прилетел, сбросил неприцельно, лишь бы освободиться от бомб, и полетел обратно. Сам видел…

— На цель на какой высоте выходили?
— Смотря какая цель. Так, обычно 600–1000, могли и 1500, и даже повыше набрать. Всегда перед выходом на цель газок прибираешь и крадешься.
— Эту тактику сами придумали или вам сказали?
— Сами придумали. Тут кто как смекнет

— При выполнении полета на крупные цели, при заходе на цель обороты двигателя прибирали?
— Нет. Идешь в режиме нормального горизонтального полета на скорости 100–120 километров в час. Прицелы у нас не были простенькие, поэтому, чтобы точно поразить цель, нужно выдержать высоту скорость и курс. Рассчитать угол прицеливания, если меняется высота, очень сложно, поэтому мы с планирования не бомбили.

свернуть

Вообще, автор не везде приводит свои вопросы в тексте, но по ответам понятно, что именно интересовало составителя: где учились и как пришли в авиацию, где застало героев начало войны, отношение к немцам, слышали ли про женский авиаполк, взаимоотношения с командованием, совершали ли командиры вылеты, как проводили свободное время, как кормили, за что давали медали, какой был вес у бомб, какие были зарплаты, где встретили день Победы.

отношение к летчицам

— Какое было отношение к летчицам из 46-го гвардейского полка?
— В основном они работали по передовой. У нас полеты были посерьезней, подальше. Потому мы вылетов меньше делали, чем они. Ну… девки есть девки — сделали не сделали, пусть поют.

— О существовании женского полка во время войны знали?
— Конечно, знали. Ну к ним другое отношение было…

— В полку женщины были?
— Летчицы были в женском полку. Отношение к ним было хорошее. В полку женщины были в качестве обслуживающего персонала.



свернуть

,

отношение к немцам

— Какое отношение к немцам?
— Ненависть и злость. Вот как меня «мессера» погоняли, вот тут эти чувства и появились. Поэтому в характеристике у меня написано: «При выполнении боевых заданий настойчив и дерзок». Помню, из госпиталя ехал, а мимо шла колонна пленных из Сталинграда. Мы на летучке подъехали, дверь открыта. Немец подошел, что-то просит. Дал я ему ногой по морде и за пистолет… Нет, жалости никакой не было.
Ведь начинаешь бомбить и знаешь, что внизу наши же дети, старики. Заходишь, и сердце сжимается.

— Какое у вас было отношение к немцам?
— К врагу, какой бы он ни был национальности, отношение одно — уничтожить, выгнать с нашей земли. Другого отношения быть не может! Но когда он попал в плен, уже обезоружен, — пусть живет. Его не надо трогать.

— Как относились к немцам?
— Мы с ними не контактировали. Конечно, политработники с летчиками, штурманами вели беседы, что были такие-то зверства, немцы вешали партизан, мирных жителей, комсомольцев, коммунистов.



свернуть

Не обошлось без актуальных в наше время тем: репрессии, особый отдел, поведение по отношению к немкам, но складывается впечатление, что ветераны вспоминают эти случаи лишь из-за прямо заданного вопроса, им немного есть что рассказать, кроме одного из собеседников, который сам был в штрафной роте.

цитаты

В один дом зашли с Пашкой. Женщина и девушка, видимо, дочка, увидели нас, все дрожат. Мы немецкий язык немного изучали. Она говорит: «Меня, только дочку не трогайте». Мы говорим: «Да что вы? Мы же не за этим пришли, мы пришли посмотреть, как вы живете». Она рассказала, что немцы перед отступлением ходили по домам, говорили, чтобы уходили в леса, потому что придут русские, будут грабить, насиловать… Конечно, пехота хулиганила, было дело. Голодные солдаты…

— Как вели наши войска в Германии весной сорок пятого?
— Дело дошло до того, что командир нашей авиадивизии, когда мы стояли в одном из немецких городов, приказал собрать всех немок из окрестных домов в два четырехэтажных дома, рядом со штабом, и выставил охрану, чтобы воспрепятствовать эксцессам.

Что осталось от самолета? Коленчатый вал, шатуны и пулемет. Все остальное расплавилось в порошок… Трибунал. Мне, как командиру звена, не принявшему меры по обезвреживанию взрывателя представление на второй орден Красного Знамени порвали. Штурману звездочку не дали, а технику дали 8 лете заменой тремя месяцами штрафной роты — кого-то надо наказать, самолет-то сгорел. Месяца через три он вернулся в полк — искупил вину кровью.

У нас старались не отправлять в штрафные. Во-первых, все специалисты, прошли войну. Зачем человека отправлять в штрафбат?

Старший лейтенант Солошенко получил приказ на выполнение боевого вылета в дневное время, для нас это было равносильно самоубийству, сбивали нас днем моментально. Солошенко отказался взлететь, сразу «загремел» в трибунал, но ему заменили расстрел штрафным батальоном. Там он геройски показал себя в разведке, был прощен и возвращен в полк. Он довоевал до конца войны, правда, наградами его после этого случая обходили.

Мне рассказывают, что он пошел на рынок, купил литр спирта и качан кислой капусты. Пришел, напился, возился с пистолетом и выстрелил себе в руку. Хозяйка сидела, чинила ему шерстяной носок. А пуля, пробив ладонь, попала ей в висок. ... Был показательный суд, ему дали десять лет с заменой в штрафной.

В конце войны дали мне молодого летчика Петра Викулина. Он к нам пришел из штрафного батальона. Попал он туда за то, что пилотировал над домом своей девушки, зацепился за журавль и разбился.

После вылета, смотрю, что-то у него состояние неважное. Второй вылет. Штурман мне докладывает: «Что-то мой Мордашов мандражит. Бомбы сбросили до цели». В общем, он труханул. Его засудили — и в штрафбат. К нам он оттуда не вернулся. Такой случай у нас был единственным.

— Особисты в авиации. Что это была за публика? Преследовались ли ими летчики, побывавшие в плену или в долгом окружении? Как относились к ним в авиаполках? Я знаю, что вы товарищей-«чекистов» люто не любите, они вас при Брежневе 15 лет подряд «прессовали», но сломить не смогли. И тем не менее объективно, если можно, по этому вопросу.
— Менее или более ответ однозначный. Никто их в авиации не уважал. Боялись их почти все, но за людей их не держали. Эти люди, облеченные большой, не по праву им данной властью, были просто бездельниками и сволочами, сачковавшими от передовой. Я думаю, многие фронтовики со мной согласятся. Что делает особист в авиации? Ничего! В пехоте или во фронтовом тылу у них были, возможно, важные функции, но в авиации? Перелеты к врагу предотвращать? Так у нас, если бы кто хотел к немцам уйти, мог это легко и очень просто сделать. Вылеты ночные, одиночные, садись в немецком расположении и сдавайся. Только я ни одного подобного случая измены в нашей дивизии не помню.

В 44-м полку был особист капитан Корнеев. Так я тоже с ним всегда конфликтовал. Как-то сказал ему: «Что ты своим детям после войны расскажешь, что на фронте делал? Ты же немца ни одного в глаза не видел и по врагу ни разу не выстрелил». Так он от этих слов бесился долго. Единственный человек, встреченный на моем жизненном пути, который тяготился своей принадлежностью к органам, был начальник контразведки корпуса, служивший со мной на Севере после войны. Как за застольем дозу переберет, так у него начинался приступ откровенности: «Как меня угораздило в эту грязь вляпаться, в органах служить?!» — жаловался он на судьбу. Но утром, уже трезвый, он ходил «важной птицей», грозно оглядывая окрестности в поисках «шпионов, диверсантов и классовых врагов».

Служил у нас в полку бывший штурмовик Полукаев, после плена и ранений списанный с Ил-2 и направленный в «ночники». Сразу после войны его внезапно вызвали в штаб армии. Он назад не вернулся. Мы думали поначалу, может, спецзадание секретное получил. Прошло 25 лет, Полукаев появился на встрече ветеранов в Москве. Спрашиваем: «Ты куда в сорок пятом исчез?» Он отвечает, что в штабе армии его арестовали, дали «десятку» за плен и прямым ходом из Германии на Колыму. Но это было, так сказать, «тихое изъятие из рядов».

А за тобой смотрят, разбомбил или нет — у особиста всегда ушки топориком. Фотоконтроль был всегда. Поначалу фотоаппараты стояли только на командирских машинах, а потом и на все поставили....
Но самое интересное, каждый штурман имел свой личный номер, и на стабилизаторах бомб этот номер выбивали керном. Так что, если кто по своим по ошибке отбомбился, того определяли быстро. Что происходило после, надеюсь, объяснять не надо. Самолет без пронумерованных бомб не имел права подниматься в воздух. Особисты за этим очень ревностно следили.

— У вас были столкновения с особистами?
— Конфликтов не было, но под пристальным вниманием ходить приходилось. Если ты вбрасываешь разведчицу, то он присутствует при подготовке. Обратно прилетел, а он перед глазами маячит, смотрит, как ты реагируешь. Как бы спрашивает: «Куда ты выбросил?» Иной раз месяц, а то и два ждешь, пока придет подтверждение, что все в порядке. Конечно, чувствуешь себя не комфортно.

Кроме того, мы еще выбрасывали на парашютах в тыл разведчиков — девочек лет 17–18, молодых, красивых. Ты ее выбросил и ждешь, пока она на явку не придет, а тебе не пришлют подтверждение. А особый отдел тебя мурыжит: «А не к немцам ли ты ее сбросил?» Ходишь и думаешь: «Бог ты мой, скорей пришли бы какие-то сведения, вроде выполнил все как надо».

Закончилась война, мы стоим в Познани. И мимо шла колонна бывших военнопленных. И вдруг из нее выходит Смирнов: «Товарищ командир, лейтенант Смирнов прибыл из плена». Двое суток пили водку, и он рассказывал нам свою эпопею. А потом пришел начальник особого отдела: «Где тут у вас пленный летчик?» И забрал его. Его отправили в лагерь на Северный Урал, он там сидел лет 10. Сам он был из Донецка. Как-то я ехал в Сочи и вышел на стации попить пива. Подходит о мне милиционер: «Товарищ командир, не узнаете?» Я смотрю — Сережка Смирнов. Он отсидел и работал уже в милиции.

Мы, десять человек, с покрытыми пилотками головами, остались рядом с могилой. Вышел к могиле пожилой механик с молитвенником, прочел молитву… Вот так схоронили боевого товарища… Никаких репрессий за «выражение религиозных национальных чувств» не последовало, хотя все видели, что мы делаем, и понимали смысл подобного поступка. Даже Меняев, уж на что антисемит был, и тот промолчал…

Обучение в школе было смешанное. На Чистых прудах тогда был военный городок, где жили военные: маршалы, генералы. В нашей школе учились их дети. Репрессии нас особо не коснулись. Были две девчонки из параллельного класса. Слух ходил, что их отцов арестовали. Они ходили хмурые. Мы им сочувствовали, понимали, что все-таки это не враги народа. Было какое-то ощущение, что что-то тут не то.

Долетели до моей родной Соболевки, а местечка нет. Из трехсот домов уцелело четыре. Люди жили в землянках. Там я застал маму с младшим. Узнал, что отец погиб в боях на Волге, да еще рассказали, как убили моего брата Якова. Летом 1941 года большинство солдат его кадрового полка попало в окружение, кончились патроны, и немцы просто, без боя, всех пленили. Выстроили пленных, начали вызывать из строя евреев, командиров. Тех, кто вышел, сразу расстреляли. Брата выдал его односельчанин, служивший в том же полку, и Якова убили. Рядом с местечком была братская могила с 392 расстрелянными евреями из Соболевки, женщины, дети, старики. Вернулся в полк, и тут нас повезли в недавно освобожденный от немцев концлагерь Хелм показать следы фашистских зверств. После всего увиденного я к немцам никаких сантиментов больше не испытывал. Хотя не одобрял случаи, когда немцев грабили или их женщин насиловали, а подобные эксцессы в конце войны были нередкими. Пехота старалась. Что было, то было.

После Победы появились жестокие приказы, направленные на восстановление дисциплины и борьбу с мародерами, да и немцы нам по ночам в спину не стреляли.



свернуть

Про доблесть и геройство тут тоже нет разговоров, отношение к военному прошлому скорее как к рутинной работе – нужно было, чтобы кто-то ее выполнял. Бывали и случаи слабости или трусости, но большинство авиаторов просто делали свое дело, иногда хулиганя, например, стреляя по «чужой» цели или как-то иначе нарушая правила.

цитаты

Командир кричит: «Шибанов! Ты опять хулиганишь! То там, то здесь! Цель не свою бомбишь». — «Пусть на мою летят». — «Аты что? Дальше лететь не захотел?!» — «Да, нет… так получилось». — «Не твое дело, кому куда лететь. Отстранить от полетов, дело передать в трибунал. — Поворачивается к начальнику штаба: — Ты успел на них документы отправить на БКЗ?» — «Вчера отправил». — «Позвони в дивизию. Снять с награждения».
День проходит — летаем. Три, пять. Что он меня от полетов отстранил? А кому летать?! Экипаж-то боевой! Я уже командир звена.....
«Лейтенант Шибанов, выйти из строя». Я выхожу. Встал. Начальник штаба зачитывает указ: «За успешное выполнение боевых заданий лейтенанту Шибанову присвоить звание Герой Советского Союза!» То в трибунал, а тут присвоить звание…

Я много раз хулиганил за войну. Делал не то, что полагается, но то, что нужно, с моей точки зрения. На По-2 бомбить с пикирования нельзя, потому что подвешенные под фюзеляжем бомбы могут задеть перекладину шасси. К тому же сотки вешали только под фюзеляж, поскольку это самое крепкое место, а под крылья можно было пару пятидесятикилограммовых бомб. Но тут задача была — точно поразить равелин. Чтобы увеличить вероятность попадания, я решил бомбить с пикирования. Попробовал — нормально. Ребятам перед вылетом сказал: «Делай, как я, только без трепа».



свернуть

Так что, подводя итог, советую эту книгу любителям военных мемуаров, особенно если вам близка тема авиации, с литературной точки зрения ничего выдающегося в книге нет, но можно почерпнуть интересные подробности прошлого.

цитаты

Аттестат вы отправили жене?
— Оклад у меня был 1200 рублей, плюс 25 % гвардейских, плюс 25 % фронтовых, да еще за каждый вылет получал 10 % от зарплаты. Так что я, старший сержант, получал больше командира полка.

— Какое было денежное довольствие?
— Оклад был 950 рублей. К ним прибавляли за каждый вылет, подъемные, ночные и т. д. Получали по три с лишним тысячи в месяц. У меня на книжке к концу войны скопилось что-то порядка 50 тысяч.

— Случаи трусости в полку были?
— Не замечал. Быстро страх проходит. Вот когда летишь и вроде оттуда вчера стреляли, а теперь тишина, то как-то не по себе. И мандража перед вылетом не было. Конечно, знали, что, допустим, цель опасная. Например, когда Сухую Крынку — разгрузочную станцию под Харьковом летали бомбить, тогда говорили: «Ну, затягивай голенища. Опять бомбить Сухую Крынку»… Самое страшное — прожектора. Если ослепят, то можно потерять пространственное положение и упасть.

— У вас было ощущение, что будет война?
— Конечно. Мы чувствовали. Когда нас перебазировали из Алсуфьева в Балашов, нас собрал полковник Юков: «Сынки, сейчас грозная обстановка, и она все усложняется. Нам приказано, чтобы обезопасить подготовку летчиков, перебазировать нашу школу и объединиться с балашовской». В мае месяце 1941 года в Балашове произошел страшный пожар: сгорело 60 самолетов и 4 ангара. Была раскрыта диверсионная группа из двадцати человек, которые его организовали. Все это нагнетало атмосферу ожидания войны.

Каждый день был осмотр по форме 20 на наличие вшей и блох. Баня, как правило, раз в 10 дней. В это время сдавали обмундирование на прожарку. Так что насекомых у нас не было. Конечно, когда прибывало пополнение, оно привозило их с собой, но их быстро выводили. У нас был хороший, очень ответственный врач, одессит Миша Виторган. Он следил за чистотой, иногда давал нам витамины. В полеты нам давали небольшие плитки шоколада

свернуть

картинка Tin-tinka

Tin-tinka

Эксперт

По моему скромному мнению :)

9 мая 2023 г. 22:26

584

4.5 Такое время было...

Вот такое было. И шутили, и любили. Все было. Это же молодость. У кого вся юность, у кого более зрелая молодость прошла. Отнятая юность, отнятое детство. И теперь, когда я смотрю фильмы про войну, я ревмя реву.

Вторая для меня книга серии "Война и мы" и вновь есть некие претензии к вступительному слову авторов, оно несколько чуждо последующим рассказам ветеранов, ведь тут не только значительная часть текста уделена теме ППЖ, связям девушек с командованием и домогательствам мужчин, даже Надежда Дурова названа здесь транссексуалом.

Что касается 14 приведенных историй женщин, принимавших участие в боевых действиях, то их читать приятнее и познавательнее, пусть эти интервью немного скомканные и им недостает "литературной красивости", но рассказы о юности, о начале войны, о различных…

Развернуть

ЦитатыСмотреть 127

Tin-tinka

1 июня 2023 г., 22:55

Tin-tinka

1 июня 2023 г., 22:51

Кураторы1

Поделитесь