Рецензии на книги — Владимир Шаров

Роман оставил после себя неоднозначные ощущения. С одной стороны, у меня сложилось ощущение, что я “тупненький”. Я не поняла какую мысль хотел донести до нас автор. Он написал почти 500 страниц текста, он хотел увлечь читателя, но меня, к сожалению, не смог. Книгу дочитать я заставила себя силой, продолжать знакомство с автором не буду. При этом, если открыть рецензии на сайте, то иные читатели разглядели посыл автора и произведением остались довольны. Может не зря Владимира Шарова называют недооцененным современным писателем, его творчество понятно не для всех. Возможно, в произведении поднялась философская тема “о пути” или “о выборе”, но из-за того, что я не понимаю философских трактатов, не поняла и здесь. С другой стороны, роман по началу меня завлек, когда история Веры…

Отвратительная обложка, никуда не годная. Пустоглазый пупс с намёком на долгую несчастливую эксплуатацию поколениями мёртвых детей и тягостное чуланное посмертье до кровавых слёз — что за игрушки? без такой сентиментально-некрофилической визуализации с перспективой беспробудной интеллектуальной дрочки на трудное детство и бесцельно прожитые годы современные русские книжки совсем туго идут, что ли, не в то горло? Второй, впрочем, вариант, где как раз-таки куда-то идут — и довольно бодро и целеустремленно — хорош исключительно тем, что трафаретные пионеры в красно-чёрном монохроме пытаются попутно сбить скалками указатель на шорт-лист премии — заБУДЬТЕ проБукер хулиКАК ДЕТИ — но ничего у них не выйдет, вон, значок 18+ даже не пошатнулся. И больше ничем он не хорош: шершавым языком ничего…

В большом просторном помещении (что-то вроде больничной палаты) на широких железных кроватях (было их там примерно штук восемь) бесстыдно совокуплялись голые пары, причем делали это не стихийно, не сами по себе, а под наблюдением группы специалистов, которые производили измерения, записывали что-то в тетрадки и давали указания, кому, что и как надо делать. Я отлип от окошечка и недоуменно посмотрел на профессора... – Нет-нет, – сказал он решительно. – Вы не догадываетесь. Вы даже не понимаете. Эти люди как раз и занимаются тем, о чем я вам говорил, а именно созданием нового человека. – Зачем вы мне объясняете такие банальные вещи? – не понял я. – Вы думаете, в мои времена нового человека создавали как-то иначе? – Найн, найн! – замахал он руками. – Вы меня все-таки не понимаете. Я говорю…

Загадочная история Веры Радостиной Словно в подтверждение давней догадки: парабола - один из самых сложных литературных жанров. Для читателя. Когда при поверхностном или буквальном прочтении, что в случае параболы одно и то же, всё кажется ну о-очень простым, а приглядишься внимательнее... Взять хотя бы знаменитую повесть "Старик и море": незамысловатый сюжет, очевидная идея, в общем-то, всё понятно: "рыбку жалко". Понятно? Правда??

Обманчиво прост на первый взгляд и роман Владимира Шарова. У Веры Радостиной, "убеждённой коммунистки", в 1937 году пропал муж. Уехал в Саратов на новое назначение и… пропал. Ну, понятно, как "пропал": никто ничего не знает, знакомые смотрят косо, коллеги перестают здороваться, а "высокие связи" в Москве - ещё вчера такие отзывчивые – сегодня не отвечают на…

А мы еще в предыдущий век научились хорошо спорить, прямо в спорах главные вещи до конца додумывать и до конца, до самой последней правды, договаривать. В сущности, хорошие вещи – о равенстве, о справедливости и всеобщем счастье, даже о воскресении из мертвых – причем уже здесь, на земле, и всё – своими руками.

И в этой нашей правоте оказался такой соблазн, что не удержались, впали в ересь. Как и другие еретики, решили, что в Писании одно – слова Бога, а другое люди от себя добавили, и то, другое, нам не указ. И вот, вспомнив про пустыню Фаран, испугались, что еще сорок лет придется блуждать туда-сюда по Синаю, засуетились, заспешили.

Принялись пятилетки в три года выполнять, стахановцами и гагановцами заделались. Такой ход набрали, что и не остановить. А Земля обетованная – будто мираж в…

И вроде псевдоистория (здесь) есть, и язык вполне даже хороший, и как бы сюжетные линии какие-то идут, присутствуют, переплетаются... теряются... снова идут (но другие или не понятно какие) что-то происходит... бесконечные темные советские времена... НКВД... ГПУ... род... записки... психбольница и тд. и тп и прочий кондовой совковый постмодернизм (КСПМ)... Вот именно, в том-то и дело, что с того момента, как понимаешь что это он и есть: КСПМ, пропадает желание вчитываться, разбираться, идти и думать вместе с автором (а ведь временами по началу, когда библейские цитаты и интерпретации пошли желание такое явно было)... Потом читаешь в вики и о том, что автор, оказывается, чуть ли учителем и вдохновителем был для целой обоймы успешных сегодняшних обладателей всяческих литературных премий и…

За роман «Возвращение в Египет» Владимир Шаров получил премию «Русский Букер»-2014, и это, конечно, ко многому обязывает, заставляя меня вдвойне пристрастно отнестись к осмыслению и оценке этого труда. Глубокая, упругая, сухая книга, не поддающаяся быстрому и поверхностному прочтению именно потому, что, не углубляясь и не проникая внутрь данного текста, осилить все без малого 800 страниц – задача сверхтрудная.

Решив познакомиться с последним произведением Шарова, читателю нужно быть готовым столкнуться с сугубо теоретическим романом, наполненным нескончаемой историософией, замешанной на подробно изученной автором и близкой ему темой мистического богопознания. А основой, так сказать фундаментом, всему этому служит переписка многочисленных потомков великого русского писателя Николая…

Шаров всё-таки - удивительный писатель. В его произведениях сочетаются, на первый взгляд, несочетаемые вещи.

С одной стороны, размышления о высоком, о добре и зле, о вере и любви, а с другой - повествование облекается в крайне эксцентричную форму.

В книге "Старая девочка" жизнь главной героини удивительным образом как кинопленка отматывается в обратном направлении, возвращая её назад, в светлое прошлое.

Да, да, именно в светлое прошлое, ведь рассказ идёт о трагедии 1937 года.

У Веры Радостиной , "убеждённой коммунистки", пропадает муж. Уехал в командировку на повышение и пропал. Никто ничего не знает, знакомые косятся, коллеги перестают здороваться. Всем всё понятно. Все боятся. Веру и дочек не тронули, но жизнь превращается в сплошную тревогу.

Героиня находит странный способ справиться с…

Философия как жанр художественной литературы достаточно спорный и сложный. Существует тонкая грань между философией, набором мыслей и откровенным бредом, как мне кажется. И тут все зависит не только от качества книги, но и от способностей воспринимать написанное читателем. В данной книге хз, какой именно вариант мне ближе. Почитав аннотации, решила погрузится в умную философию, ну такую знаете когда почитаешь чьи-нибудь умные мысли и свои такие же рождаются) а тут что-то как-то долго въезжаешь в суть, потом наконец-то понимаешь что сути то и нет, и все мрачно, мрачно... в общем ничего хорошего, никакого удовольствия. Видимо мой вариант третий, к сожалению( По сути это похоже на историю, внутри которой есть еще много историй (не зря в общем-то автор кандидат исторических наук)))). И…

Дети бывают разные: черные, белые, красные. Так и герои Шарова разделились в этом метафорическом танце и кружатся в причудливом узоре, выкидывая коленца. Сначала смотришь на всю эту кутерьму и хочешь назвать ее вакханалией с этими безумными прыжками сюжета и причудливым изломом ритма, но под конец наступает прозрение и видишь смысл. Каждый "ребенок" олицетворяет собой огромный пласт мыслей и культурных слоев, которые Шаров умудрился соединить в одно произведение. Не сразу же язык поворачивается назвать "Будьте как дети" цельной. Только на последних страницах, когда звуки задающего ритм барабана достигают наивысшей точки, приходит озарение, что весь этот пройденный путь был не просто игрой воображения такого же взрослого ребенка, а Идеей.

Альтернативная история, альтернативное осмысление…

Пока читала, в голове постоянно крутилось "да ну, бред какой-то", но потом я вспомнила более подходящее определение – фантасмагория. Так вот, восхитительная, увлекательная фантасмагория, гротеск, комедия, трагедия, религия, философия, ересь (в разных смыслах слова) – и просто очень интересная книга. И какой-то невероятной плотности, наполненности текст – всего-то триста с небольшим страниц, а все поместилось, ничего нигде не выпирает, не выпячивает, не коробит полотно.

Ещё в школе задавалась вопросом: " А были ли в то страшное время люди, которые действительно любили Сталина и преданно верили в коммунизм?" Тогда мне казалось, что нет, потому что подростку сложно представить, как можно радоваться, когда ты живёшь в аду, а тебя бесконечно жарят на сковороде злые чёртики. Я ошибалась. Вера Радостина боготворила Сталина и любила всё, что несла с собой Система. Она искренне верила и романтизировала время, в которое жила, за что поплатилась высокой ценой. Не хочу писать спойлеры. Роман даётся тяжело из-за обилия информации, документальных ответвлений и справок. Судя по всему, писатель подошёл к написанию романа основательно. Я в ужасе. В хорошем смысле этого слова, если такое возможно. Любителям художественных книг о репрессиях, сталинских временах,…

Историю нужно знать! Не важно о каком историческом событии идет речь или о какой персоне говорится, основные факты должны быть у человека в голове. Наверно такое происходит с нормальным человеком, но не со мной. В тысячный раз скажу – в истории я полный ноль(((. Мне безумно интересна данная тематика. Единственное условие – полное погружение в тему, эпоху, событие. В руки мне попала книга российского прозаика, поэта, эссеиста. Кандидата исторических наук - Влади́мира Алекса́ндровича Шаро́ва. Она состоит из эссе автора охватывающих не один век. Вот есть же люди, чьи познания в истории настолько гениальны, что они не просто владеют информацией, а стараются историю преподнести людям со всеми ее червоточинками.

На самом деле, исходя из российского понимания сущности верховной власти, она…

июнь и начало июля 1962 года я провёл в санаторном отделении больницы имени Кащенко

(с) В. Шаров

...а я ещё и начало августа 2019

(с) Хойти

В незапамятном детстве неизгладимое впечатление произвели на меня сказки из собрания сочинений Алексея Толстого. Особенно «Медведь Липовая Нога» — первый в жизни ужастик — и «Война грибов» — первый абсурд... ну, или второй, после Чуковского с его лисичками, поджигающими море. При чтении романа (?) «Будьте как дети» (далее БКД) почему-то вторая из них вспомнилась. Может быть, не одной мне:

Это как «Ленин – гриб» на 400-х страницах...

(с) Schekn_Itrch 23 июня 2016 г.

— а может быть, даже и автору БКД Владимиру Шарову изначально. Хотя он мог бы и что-нибудь другое вспомнить: вон, у него папа самый настоящий писатель, ну, Александр Шаров , он и сказочник, и…

Владимир Шаров, историк по образованию, следует принципу: "история для каждого своя". Нет единого, раз и навсегда определённого пути Истории. Есть множество ответвлений и тупиков, идя по которым можно открыть немало интересного.

Как раз такая концепция и представлена в романе "Старая девочка". Эта очень оригинальная авторская мысль не претендует на объективность. Мы имеем дело лишь с её художественным выражением. Символичность и метафоричность становятся основными средствами в романе. Поэтому в нём нет ни полноценного сюжета, ни активного главного героя. Вера Радостина как действующий персонаж появляется в книге совсем ненадолго. После её отъезда в Ярославль она как персонаж почти не действует. О Вере и о её прошлом мы узнаём из её дневников либо из рассказов тех, кто так или иначе знал…

Владимир Шаров — сын якобы известного писателя, члена СП СССР Александра Шарова. И, если честно, у меня сложилось ощущение, что только благодаря этому факту его книги публикуются. Нет, может быть, у него есть действительно потрясающие романы, но "Старая девочка" — это такая ахинея, что жалко потраченного времени.

Владимир Шаров — не только писатель, но и кандидат исторических наук. Аннотация на эту книгу сообщает, что его конек — это сталинская эпоха, поэтому не сложно предположить, в какое время развиваются основные события романа. И тут можно столкнуться с первой проблемой — исторический фон прописан настолько плохо, что диву даешься — как это историк и совсем не углубляется в свою тему? А Сталин и вовсе предстает каким-то слабаком и идиотом. Где же изверг? Где вождь? Где бог? Хотя…

"Возвращение в Египет" - роман-метафора Шарова.

Уже в самом названии кроется отсылка к библейской мифологии. Миф о Моисеевом исходе занимает центральное место в романе. Начиная роман как историю отдельно взятой человеческой жизни, далее Шаров абсолютизирует и обобщает её до истории народа и до космогонии и метафизики в духе Николая Федорова. Сращивание советских реалий и библейских мотивов даже для самого Шарова уже не ново. Кто знаком с другими произведениями автора, вспомнит и миф о Ное ("До и во время"), и миф о Третьем Иерусалиме и втором пришествии ("Репетиции"). Новое - использование символичного понятия "палиндром", причем как в горизонтальной (добро/зло, Ад/Рай, Египет/Израиль, Исход/Возвращение, Бог/Сатана), так и вертикальной оптике (от имманентного к трансцендентному -…

"Национальный бестселлер-2014" достался не Владимиру Шарову. Но его книга попала в короткий список не только "Нацбеста". На днях в девятый раз объявили имена претендентов на одну из самых крупных литературных наград страны — «Большую книгу». Шорт-лист в этом году получился настолько сильным, что предсказать, кому достанется премия, сложно. В числе девяти авторов шорт-листа есть и «Возвращение в Египет» Владимира Шарова. Остальные восемь - это «Теллурия» Владимира Сорокина, «Перевод с подстрочника» Евгения Чижова, «Время секонд хэнд» Светланы Алексиевич, «Обитель» Захара Прилепина, «Ильгет» Александра Григоренко, «Завод "Свобода"» Ксении Букши, «Пароход в Аргентину» Алексея Макушинского, «Воля вольная» Виктора Ремизова. В целом можно сказать, что проза в итоговой подборке с уклоном в…

Аспирант историко-филологического факультета Куйбышевского университета Сергей становится обладателем эксклюзивных рукописей, повествующих о событиях в России 17 века. Начинается расследование длиною в три столетия. На свет всплывает правда о самом грандиозном спектакле, который мог бы увидеть мир. Сергей даже не подозревает что за сокровище попало к нему в руки...

Так мог бы выглядеть трейлер, возьмись кто-нибудь экранизировать роман Владимира Шарова "Репетиции". И это, как водится, были бы самые яркие кадры из фильма. Но на самом деле оценивать это произведение как прочую прозу нельзя, она строится совсем иначе и ждать от нее привычного повествования было бы огромной ошибкой.

Действительно, если сравнивать произведение Шарова с другими творениями современных авторов, то тут мы не найдем…

Ценность этой книги для меня сосредоточена в документализме: если нечто подобное действительно было - это поразительно; если главный сюжетный ход сочинен автором - ну и наркомань же это! Я не верю - соответственно не могу принять книгу. А теперь попытаюсь по порядку.

Композиция, структура у книги плохая. Смешно, что в послесловии рецензент называет перескакивание от темы к темы плюсом, подобием жизни. Нет, это минус. Это не жизнь, а книга, у нее должна быть продуманная структура, даже если она пытается передать хаотичность бытия (а у нее совсем другая цель), это должна быть продуманная хаотичность.

Автор начинает с подробного пересказа Нового Завета, причем со слов некоего Ильина (не философа). Возникает мысль, что оригинал автор сам не читал и исходит из того, что не читали другие.

Потом…