Александр Мещеряков – лучшие книги

В каждой культуре сплелись обыденные привычки и символические смыслы. Японская культура - не исключение. Автор многочисленных книг о Японии А.Н. Мещеряков рассказывает о буднях обитателей этой страны и о том символическом мире, который они создали. Эта книга - подарок каждому, кто хочет понять, как живут японцы и как они видят сотворенный ими мир. Книга богато иллюстрирована и обращена к тем, кто интересуется культурой народов Дальнего Востока.

Книга посвящена описанию культуры и образа жизни японцев. Первая часть книги, давшая название всему изданию, принадлежит перу А.Н.Мещерякова, известного ученого, автора многих работ по древней и средневековой Японии, долго жившего в этой интереснейшей стране. С неизменной любовью, но без обиняков, он показывает нам внутренние, порой интимные особенности японской жизни в неразрывной связи прошлого и настоящего. Во второй части приведены исторические записки миссионеров-иезуитов, проповедовавших христианство среди японцев в XVI-XVII вв. Третья часть составлена из архивных документов, путевых дневников и воспоминаний европейских…

Книга известного япониста представляет собой самое полное в отечественной историографии описание правления императора Мэйдзи (1852-1912), которого часто сравнивают с великим преобразователем России - Петром I. И недаром при Мэйдзи страна, которая стояла в шаге от превращения в колонию, преобразилась при Мэйдзи в мощное государство, в "полноправного игрока" на карте мира. За это время сформировались японская нация и японская культура, которую ценят во всем мире. А.Н.Мещеряков составил летопись событий, позволивших Японии стать такой, как она есть. За драматической судьбой Мэйдзи стоит увлекательнейшая история его страны. Книга снабжена…

Что думали японцы о своем теле? Зачем оно было им нужно? Кому принадлежало? Во что одевались японцы и зачем раздевались? Чем напитывали тело? Почему они полагали, что нужно жить долго? Каким представлялось им тело европейца? Чего японцы стеснялись и чем гордились? Как лечились и как закалялись? Как представления о теле влияли на ход истории? Какую роль они играли для сохранения национальной идентичности? На все эти вопросы дает ответ известный исследователь японской истории и культуры А.Н.Мещеряков в своей новой книге. Первое в мировой японистике комплексное исследование истории отношения японцев к своему телу.

Император и его аристократическое окружение, институты власти и заговоры, внешняя политика и стиль жизни, восприятие пространства и времени, мифы и религия... Почему Япония называется Японией? Отчего японцы отказались пить молоко? Почему японцы уважают ученых? Обо всем этом и о многом другом - в самом подробном изложении, какое только существует на европейских языках.

Новую серию издательства "Мир энциклопедий Аванта +" "Кастальский ключ" открывает составленная и прокомментированная доктором исторических наук профессором РГГУ, известным японистом А.Н.Мещеряковым книга "Японская классическая поэзия". В ней собраны произведения нескольких десятков японских поэтов - от самых известных до анонимных.

Анекдот, перетекающий в притчу. Притча, перетекающая в судьбу человека и его страны. Смех сквозь слезы, послевкусие русской водки и японского чая. Восток и Запад, схлестнувшиеся на шести сотках необъятной среднерусской плоскости. Горечь историка и удивление поэта. Зачем живем? Для кого умираем? Подзабытые и безответные вопросы, без которых невозможна жизнь. Проза человека, который не прячется за деепричастные обороты. Александр Мещеряков - известный востоковед, доктор исторических наук, автор многочисленных научных трудов.

Просветительский проект “Arzamas” и продюсерский центр «Вимбо» представляют циклы лекций по истории и литературе. Прошлое и современность, история и власть, поэзия и проза – обо всём этом, и не только, рассказывают профессиональные и компетентные лекторы своим слушателям. Из курса лекций «Как понять Японию. Ускользающая красота» вы узнаете о том, как Запад заставил японцев стесняться самих себя и что они сделали, чтобы избавиться от комплексов; как японцы долго не замечали самую известную гору в мире, а потом сделали ее частью своей идеологии; как гастрономические традиции влияют на японский образ мышления; каким должно быть положение японца в пространстве и как оно влияет на его благополучие; что значит для японца сакура и для чего нужен японский сад. А расскажет обо всем этом доктор исторических наук, японист, литератор Александр Мещеряков. Культовые просветительские лекции – профессионально, увлекательно и познавательно.

Современная этнографическая наука достигла успехов в самых разных областях. Труды ученых, посвященные этногенезу, этнографической истории, обычаям и обрядам, фольклору, материальной культуре и быту разных народов мира, заполняют в библиотеке не один

Издание 1988 года. Сохранность очень хорошая. Книга состоит из девяти очерков и представляет собой исследование развития древней японской культуры через образы мифологических героев, исторических деятелей, поэтов, писателей IV-XI вв. Развернутые литературные биографии несут в себе разнообразные сведения в области истории, литературы, религии, быта древней Японии. Написана в жанре научно-популярного эссе.

Книга посвящена восприятию природной среды обитания в японской культуре. Основываясь на анализе многочисленных источников, впервые в мировой японистике автор прослеживает эволюцию взглядов японцев на природу на протяжении всей японской истории. В фокусе книги представления о размере и качестве среды обитания, модели природы, созданные в поэзии и садах. Важнейшей проблемой является также рассмотрение природы как средства самоидентификации японцев. Книга предназначена для всех, кто интересуется историей и культурой Японии.

Настоящее издание представляет собой учебное пособие по истории японской культуры и предназначается для студентов высших учебных заведений.

До настоящего времени учебник такого рода в России отсутствовал. В книге рассматриваются такие важнейшие культурные аспекты, как политическая культура, язык, словесность, изобразительное искусство, музыка, телесная и пищевая культура.

Гора Фудзи всегда находилась там, где она находится, ее склоны остались такими же, как и в глубокой древности, она не истиралась о время, но на протяжении долгих веков японцы относились к ней по-разному. В конце концов Фудзи превратилась в один главных символов их страны. Новая работа известного японоведа, работы которого вызывают неизменный интерес у читателей, представляет собой увлекательный рассказ о том, как менялась гора Фудзи в глазах японцев.

Что думали древние японцы о своей истории? Как начиналась их религия и литература? Как ощущали они себя в мире прошлого, настоящего и будущего? Зачем им нужна была письменность, зачем они сочиняли стихи и зачем жили? Книга А.Н. Мещерякова дает ответы на многие вопросы, без которых невозможно понять, что такое японская культура. В данной книге известный ученый-японовед, доктор исторических наук, профессор Александр Мещеряков сделал попытку представить основные виды письменных форм творчества в древней Японии (история, поэзия, проза, религиозные сочинения) как составляющие единого информационного текстового потока. В японоведении такая…

Книга япониста, переводчика, литератора Александра Николаевича Мещерякова (род. 1951) представляет подробное жизнеописание основателя этнологии Японии, философа, краеведа, фольклориста Янагиты Кунио (1875-1962). После Второй мировой войны именно этнология помогла японцам создать такую интеллектуально-эмоциональную атмосферу, в которой стало возможно говорить об особенностях всего японского: характера, быта, искусства, мышления. Янагита застал почти не тронутую западным влиянием деревенскую Японию и внес огромный вклад в развитие японской нации, поэтому его личность рассматривается через биографию его страны и народа. Автор рассказывает, как…

Эта книга состоит из двух частей. В первой помещено исследование драматического периода японской истории первой половины ХХ века, когда страна стремительно скатывалась в пропасть тоталитаризма. Войны, которые в это время вела Япония, принесли неисчислимые бедствия как самим японцам, так и жителям других стран. Автор впервые вскрывает управленческие и в особенности культурные механизмы, позволившие провести мобилизацию масс с небывалым успехом. Он пытается понять, что значило быть японцем в то время и в чем состояла для них привлекательность выбранного страной пути. В центре внимания оказываются такие интереснейшие проблемы, как отношение японцев к своему телу и духу, к старости и юности, жизни и смерти, к себе и другим.
Во второй части помещены трактаты Кайбара Экикэн (1630–1714) и Нисика-ва Дзёкэн (1648–1724) — знаменитых японских мыслителей конфуцианского тол-ка. В трактатах «Поучение в радости» и «Мешок премудростей» они рассуждают о том, что волновало каждого японца: о радости жизни и красоте природы, о долге и справедливости, о религии и вере, о мудрости и глупости, о том, чем Япония отличается от других стран. В переводе Александра Мещерякова их суждения приобретают дополнительное изящество и литературную красоту.

Книга посвящена проблеме взаимоотношения и взаимовлияния буддизма и синтоизма в VI - VIII вв. Синкретизм двух религий рассматривается как на уровне официального летописания, так и в сфере народных верований. Выделяются основные типологические характеристики буддизма и синтоизма, оценивается их вклад в процесс формирования японской культуры. Содержит цветные фотоиллюстрации.

Известный историк-японист А.Н.Мещеряков впервые в мировой науке сравнивает институты верховной власти в Японии и России. В поле зрения автора попадают церемония интронизации, регалии, обоснование легитимности, основные функции монархов. В результате

"Жизнь в шоколаде мне не нравится — слишком липко, чересчур сладко. Солёное мне больше по вкусу. Результат понятен: мои книжки закатывают в целлофан,
а на обложке пишут 18+. Это означает, что я писатель не детский. Потому что некоторые мои герои временами грешат матерком. Сколько ни пытаюсь удержать их
от скабрезностей, стоит мне чуть зазеваться, как они обязательно и выразятся. Но я не огорчаюсь: жизнь в целлофане — не так уж и плохо. Целлофан означает,
что я нахожусь в меньшинстве — большинство книг ни во что не закатывают, поскольку авторы и издательства стараются не оскорбить нежные чувства нежных людей. Однако меня нахождение в меньшинстве только радует. Масса своей тяжестью вытаптывает всё на своём пути. Кто там шагает правой? Кто там шагает левой? Кто там не шагает вообще? В эпоху тотальных рейтингов оставаться в меньшинстве — великая привилегия. Когда все думают про сегодня, жить вчерашним днём — тоже привилегия. Я никогда не был в стае и не участвовал
в гонке улиток с полной выкладкой. Мои друзья — из той же породы. Кошек я люблю за непокладистость. Что до этой книги, то здесь и 18+ не обойтись. Бери
выше! Здесь не только полным-полно неполиткорректного и колкого. Здесь добрый читатель столкнётся лоб в лоб с реалиями и рассуждениями, которые внятны
только людям, уже пожившим на этом свете. Поэтому её целевая аудитория — 60+. После шестидесяти человек не боится быть самим собой. В этом и состоит его
счастье. С годами тянет сказать всю свою правду, потому что времени на неё становится всё меньше. Время выветривает породу. В старости каждый камень становится похож на себя. И тогда камень превращается в слова. И на этой переправе слов уже не меняют."

996: «Цинь Цин, это твой сценарий, ты — мужской персонаж второго плана, который тайно влюблен в главного героя, твоя роль очень проста: быть хорошим мальчиком и терпеть обиды и издевательства». Цинь Цин: «Обиды?» 996: «Да, а что какие-то проблемы?» Цинь Цин (смеется): «Нет, нет никаких проблем». 996: «Раз без проблем, тогда начинай сниматься! Давай, давай, первая сцена, ДЕЙСТВИЕ!» Несколькими сценами позже 996 (потерпевший крах): «Снято, снято, снято! Что ты творишь? Ты — актер второго плана, почему же ты крадешь главную мужскую роль?» Цинь Цин: «Извини, это случайно…» 996 (в ярости): «Случайно? Ты украл все сцены у главного героя и говоришь мне, что это случайно? Если ты такой способный, ты не должен быть терпящим страдания второстепенным мужским персонажем, ты должен стать любовником (донжуаном)!» Цинь Цин (смеется): «Откуда ты знаешь мое имя до того, как я начал сниматься в фильме?» 996 (падает на землю):  «… Эта драма не может быть снята!»