Лариса Львова — о писателе

Предложить изменения

Есть такой поджанр — бесконечная петля. Если в темпоральной фантастике это выливается в вариации дня сурка, то в хорроре это становится повторяющимся кошмаром. Помню такой сюжет меня впечатлил в одном из первых томов "Сэндмена" Геймана. Так наказали мужика, который теперь обречён просыпаться от кошмара, проживать кусок жизни, понимать, что он в кошмаре, в ужасе просыпаться, проживать кусок жизни, понимать что он в кошмаре, в ужасе просыпаться, и так до бесконечности. Период позднего СССР. семнадцатилетний геолог-практикант приезжает в Якутию на практику. Не верит в суеверия, искренне пытается развенчать их. Но вокруг определённо творится какая-то чертовщина. Паренёк пытается разобраться, но получилось это у него из рук вон плохо. А всему виной — отвергнутые знаки внимания девушки-злого…

Глаза старика видят не дальше того времени, когда он с товарищами подрядился добывать пушнину и оказался в черном от времени зимовье у черта на кулижках. Словно его жизнь началась о снегопада, который в одну ночь превратил октябрьскую тайгу в призрачный мир белых громадин голубовато-синих теней. Хотите узнать правду про шаманку Олгы, которая все никак не может истлеть, качается в мешке на могильном дереве?

Тяжело даются фольклорные рассказы. Здесь вроде все на месте: интригующее начало, не менее интересное раскрытие Олгы, но спустя время — забываешь. Не хватает более угнетающего, давящего своей изолированностью и мрачностью сюжета.

А Николай даже шевельнуться не мог. Под пляску разноцветных бликов снежное пространство выдохнуло ему в уши слова: — Заждалась я... Иди ко мне...

4 из 5