Рецензии на книги — Феликс Розинер

«Бабушка для внука перепечатывает на машинке «Войну и мир» - внук ничего, кроме самиздата, не читает» Несвежий анекдот

Пока под крылом самолета разминает связки тайга в надежде перешуметь враждебные вихри — в самом самолёте, в небе то есть, начинается роман: встречаются, значит, два одиночества, командированные в вечно мёрзлый Заалайск, и одно другому говорит: «А журнальчик «Дружба» не одолжите ли почитать, бо стишки меня в нём растрогали про оленей утром ранним?» А другое взаимно растрогалось, поражённое столь редким поэтическим чутьём и волею фатума в пересечении судеб, ведь оно само эти стишки и написало, хоть формально и перевело с неведомого языка малых инородцев — и давай первому руки целовать, потому как призвание без признания тоскует смертно, и кто-то же должен сказать поэту: «Ты…

Мир романа Феликса Розинера большинству из нас ныне трудно представить, точнее, я надеюсь на это. Подумаешь, тебя зовут Аарон Финкельмейер, в тебе два метра дурости, нос с горбинкой, багаж сомнительных шуточек, а живешь ты с мамкой Голдой на Черкизоне. В хрущевской России быть евреем - не шутка. Еврей, какой бы многовековой ни была его семья в России, не русский. Это всегда был билет в трудные времена. Ты тонгор? Таки нет, увы. А значит, в лучшие университеты страны тебе ход закрыт, не вышел этническим происхождением. Лицемерная дружба народов и братства очаг не дадут печататься и быть гениальным советским поэтом, нет-нет-нет!

Двойственность романа в том, что он лишь частично об Аароне-Хаиме Менделевиче Финкельмейере - Холдене Колфилде, Стоунере и немножко князе Мышкине своего времени. И…

Жизнь его могла быть очень приятна; но он имел несчастье писать и печатать стихи. (А. Пушкин. Египетские ночи)

Моё первое знакомство с автором. Знакомство-расследование. Знакомство, ставшее искренней привязанностью. «Некто Финкельмайер» - главный роман Розинера. Произведение со сложной судьбой. В Советском Союзе не нашлось издательства, согласившегося его опубликовать, роман распространялся самиздатом, впервые был издан официально на Западе. Непростая судьба и у главного героя романа. Кто его прототип? Можно, конечно, от поисков отмахнуться - литература-то художественная, автор вправе придумывать и сочинять насколько хватает фантазии. Только не в случае с Финкельмайером! Феликсу Розинеру удалось создать настолько правдивую и настоящую историю, что прочитав, забыть уже не удастся. В его…

Правда, на отделение поэзии он не прошел – пришлось довольствоваться переводами с языков народов СССР.

В.О. Пелевин, «Generation «П», 1999

Розинер не остался в массовой памяти. Статья в Вики глухо и без каких-либо источников врет, что его номинировали на Нобелевскую премию, но ссылка на такую весть давно мертва, а больше об этом что-то никто не говорит. Открытые источники врут, как обычно, что Розинер якобы пытался издать роман в СССР и до эмиграции, но мы с вами верить им не будем – судя по тексту романа, автор или не пытался, а просто писал для самиздата, или пытался издать, но совсем другой текст. На излете перестройки его издали, роман «Некто Финкельмайер» дошел наконец-то до читателей, но крайне быстро, процитируем еще раз Пелевина, «СССР, который начали обновлять и улучшать примерно…

Если бы вы, как я, родились в Литве, Чюрлёнис был бы вашим первым столкновением с искусством. Возможно, это не коснулось бы музыки, потому что всё-таки она для детей слишком сложна, но картины вы бы обязательно увидели в самом раннем детстве. Года в три я уверенно объясняла, что "Сказка королей" - самая красивая картина в мире)). И, что странно - при том, что любовь к абстрактному, современному, архетипическому искусству во мне так и не развилась, картины Чюрлёниса меня по-прежнему трогают.

Важно быть тронутым и быть благодарным тому, кто тронул. Весь смысл искусства в этом.

Видимо, не зря он сам так считал. ))

Несколько слов о человеке, о котором, вы, вполне возможно, ничего не знаете, потому что "звездой" мирового уровня он так и не стал. Или не успел...При его несомненной одарённости -…

От пьесы огрызочка куцего Достаточно нам для печали, Когда убивают Меркуцио — То всё ещё в самом начале.

Безусловно, если судить книгу по меркам семидесятых годов предыдущего века, то это явное диссидентство и запрещёнка. Ну, или не разрешёнка. В любом случае — литература нежелательная. Для официальных властей. Потому, что книга открывает те неприглядные и зачастую теневые, умалчиваемые и вымарываемые партийно-советской цензурой эпизоды и приметы реальной жизни, которые на самом деле, конечно же, были и порой выходили на поверхность.

Неведомы замыслы гения, Ни взгляды, ни мысли, ни вкус его — Как долго ещё до трагедии, Когда убивают Меркуцио.

Ну, вот все мы конечно же помним и знаем, что секса в СССР не было — о чём громогласно и с чувством превосходства заявила в оные времена по…

Мои молодые друзья (которых среди моих друзей абсолютное большинство) могут обижаться сколько влезет, но: я считаю, что они не могут оценить эту книгу по достоинству — просто в силу возраста. Их не зацепило. Они воспринимают «Финкельмайера» как факт литературы и, возможно, спекуляцию на когда-то неудобной, а теперь «острой» теме. Для них это не факт жизни. Меня же, как ни неловко признаваться, не раз и не два во время чтения пробивало на короткие сухие рыдания, тихие и отчаянные. Не потому что я сентиментальна, а потому что всё это было на самом деле. Пусть и с другими людьми. Этому роману идеально подошло бы заглавие «Хромая судьба», но оно появилось несколькими годами позже в творчестве братьев Стругацких. Некто Финкельмайер — один из тех, кого…

Многоуважаемые судьи, вы возложили на меня почетную обязанность дать всеобъемлющую, насколько это возможно, и объективную характеристику некому Феликсу Розинеру, называющему себя писателем. Дабы облегчить мою задачу вы вручили мне роман гражданина Розинера, озаглавленный "Некто Финкельмайер". Предполагается, что, основываясь именно на этом произведении, должна я вынести свое суждение о творческой деятельности гражданина Розинера. Ознакомившись с романом, я поняла, что личности Розинера, писателя, и Финкельмайера, персонажа и поэта, тесно связаны, и говорить об одном, не упоминая другого, не представляется возможным. Позвольте же мне начать с последнего, ибо он как персонаж романа, представлен более ярко и выпукло, нежели его создатель.

Итак, Финкельмайер, Арон-Хаим Менделевич. Впервые мы…

История человека, который был хорошим поэтом, но пострадал за то, что не мог стать хорошим гражданином. Начинается роман в самолёте летящим над заснеженным морем тайги, где на соседних креслах оказываются двое: поэт и любитель поэзии. И дальше в рассказе о буднях советской интеллигенции начала хрущевского периода разворачивается история поэта еврея и его окружения. Книга для меня разделилась на две половины: о творчестве и о жизни. Вопрос творчества рассмотрен с разных сторон, и как акт творения, и как способ поделиться с миром, и рассуждения о природе творчества, его задачах, и о том как жилось и творилось в ту ушедшую эпоху. На какие компромиссы предлагалось идти творцу, или выбирать не идти на компромиссы. И к чему приводит выбор того или иного пути. Все это через судьбы и истории…

Не смотря на то, что подобной тематикой я не интересуюсь, да и "жизнь под прикрытием" - то бишь не во имя, а вопреки - довольно субъективное оценочное суждение, книга в целом оставила положительное впечатление. Сухарь я, наверное, но взахлеб не читалось, и восхищение смелостью и ощущения запрещенности, но нужности книга не вызвала. Хотя при здравом размышлении, книгу есть за что запретить. Автор планомерно прошелся по всем сферам нашей жизни в негативном ключе - будь то высокие оценки и медаль в школе, поступление в университет (сразу подумалось, что благодаря таким историям и придумали систему ЕГЭ и балльных "кнопочных" результатов), служба в армии (а это по моим прикидкам был 52-й год, потому что песня "умерла" вместе со Сталиным, который как известно покинул кормило в 53-м),…

У последней черты я многое пойму И на каждый вопрос дам ответ. У последней черты я все споры решу, Только жаль, что не встречу рассвет У последней черты...

Наверное, многие из нас в юности пытались писать стихи. Мы тогда и не догадывались, какова же она -- жизнь поэта. Не знали мы тогда судьбу Есенина и Высоцкого, и старательно рифмовали ночами-очами. Я через несколько лет перечла свои великие творения устами Пушкина и благополучно отправила в мусорку -- подальше от позора. "Пророков нет в Отечестве моём", а вот поэты жили всегда, даже в 30-тые годы в Первопрестольной (примерно в эти годы начинается жизнь Аарона, далее идут годы позже - соответственно) . Поэту с именем Аарон-Хаим Менделевич Финкельмайер было в 10 раз труднее при всем его таланте, если он не возьмёт псевдоним, н-р,…

Во весь голос пел и заявлял о себе Владимир Владимирович Маяковский, составляя свое обращение к потомкам. Не стесняясь, с присущей ему смелостью. Громовержец, а не поэт! Феликс Розинер - певец другой стороны, теневой, той, о которой не принято было говорить. От таких, как он, как Иосиф Бродский, как Арон Финкельмайер, в хрущевские времена избавлялись по-тихому, договариваясь и предлагая, не так открыто, как когда-то сгубили Осипа Мандельштама в ГУЛАГе. Мы - хорошие, видите, мы по-доброму! Это он, тот, был злодей. А мы сильно сдавим горло, но оставим пути отступления, чтобы ты, неугодный нам элемент, сам скрылся, уехал, исчезнул. Всех вышеназванных объединяет то, что они были евреями и людьми величайшего дарования. Поэты - настоящие поэты - всегда, в любое время, находятся под пристальным…

Цель поэта - умножать счастье в этом мире, Гений ты и гений я - место нам в сортире! Василий К "Дети"

Иногда очень полезно не читать о книге ничего до того, как откроешь саму книгу. Что я бы прочла о книге? Диссидентский роман, самиздат, непризнанный гений. Честно говоря, так бы ожидания были крайне завышены, а тут я получила огромное удовольствие без крушения надежд.

Началось все немного абсурдно, и я успела уже напрячься и морально приготовиться к тому, чтобы закрыть книгу, но как только изначальная неловкость знакомства (что Финкельмайера с Никольским, что читателя с героями книги) немного улеглась, потихоньку началась завораживающая своей прямотой история.

Тег "еврейское" не зря на этой книге висит достаточно высоко, я не знаю, насколько эта история вообще близка тем, у кого нет в…

Идеальный советский писатель начинает историю человека с попойки и заканчивает спиванием.

Идеальный советский читатель не проходит мимо литературных журналов и восхищается стихами идеального советского поэта, не подозревая, что имя его гниет под псевдонимом представителя малого народа.

А идеальный советский поэт сочиняет за бесталанного представителя малого народа, отдавая ему лавры и карьеру в министерстве.

Идеальный советский писатель говорит о поэзии прозой маргинальных созвучий, а об искусстве - канцеляризмами.

Идеальный советский поэт находит вдохновение в чувстве языка тех, кто языком не владеет, считает умным ругаться на родном, никому не понятном, языке, открывать в низовой среде новые ругательства и отличать говно от говна, потому что настоящая поэзия - импровизация чувства и…

Буквально полчаса назад дослушала эту книгу. Так что данная рецензия написана реально, что называется, «по горячим следам». Итак, начнём с того, что аудиокниги вообще не мой формат. Я предпочитаю читать книги, а не слушать, как кто-то читает её для меня. За меня. Но мои девочки бурно обсуждали ужасную начитку данного произведения, и интерес взял верх. Я включила запись и… и первой моей реакцией был шок. Какая Саша Жукова?! Это явно механический голос! Ну не может человек читать столь безэмоциально, это невозможно! Rita389 сказала о дыхании, которое слышно на записи (и которое я очень долго не могла уловить). В общем, поужасалась я пару минут, поцокала языком и отключила запись, снова взяв читалку в руки. А потом поймала себя на мысли, что меня снова тянет включить эту ужасную…

Недавно шла по улице, увидела такое объявление:

и вспомнила, что примерно с такой таблички началась одна из глав книги "Некто Финкельмайер". Но сама книга началась для меня иначе. Открываю я книгу и читаю о том, как Никольский летит в самолете, а сама я при этом тоже лечу в самолете. Подивилась такому совпадению. Но еще смешнее было, когда я читала о "комфорте" советских гостиниц

Роскошь — это если в твоем номере умывальник и душ — и поверите ли? — унитаз единоличного пользования; двухтумбовый стол с настольной лампой, у которой даже и абажурчик-то цел, а не сбит за полгода до твоего вселения кем-то из подгулявших постояльцев; кровать полуторная, не на той сетке, что верещит по ночам при малейшем движении, а на добротном пружинном матрасе…

А сама при этом ночевала на парковке в…

Многие связывают эту книгу с Иосифом Бродским. Для некоторых, хорошо знакомых с биографией поэта, это явный плюс, угадывание общих черт между ним и нашим героем Ароном Финкельмайером, попытка понять поэта изнутри, осознать его нелогичные внешне поступки. Но есть и люди, которых такая ассоциация отталкивает, поскольку они еще мало знакомы с Бродским, и считают это возможным препятствием на пути к осмыслению романа. Поэтому мне хотелось бы лишний раз подчеркнуть, эту книгу можно воспринимать как совершенно самостоятельное литературное произведение, никак не связанное ни с каким прототипом. Давайте рассматривать это произведение таким, каково оно есть. Поверьте, оно этого стоит, в нем вполне достаточно самостоятельного материала. Интересно, что, хотя автор касается “упадочных” стихов,…

Последний год, который мы прожили в Москве с Чайкой, мы гнездились под самой крышей пятиэтажного панельного дома в Новогиреево. Впервые нам повезло на соседей по площадке: справа жила замечательная женщина со своей взрослой уже дочерью, вручившая нам перед нашим отъездом каждому по вязаной собаке: мне - собаку-художника с шарфом и в берете, Чайке - собаку, которая отдыхает. Слева же жил (да и сейчас, надеюсь, живет) удивительно скромный пожилой университетский преподаватель физики, Владимир Тимофеевич. О том, что он светило и знаменитость в научных кругах, мы узнали случайно, от одного из его приятелей, к которому тот, на радио, послал Чайку искать работу. "Да вы хоть знаете, кто он такой! Да вас толпы умолять будут познакомить с ним, свести, представить, на коленях ползая, умолять!" Но…

Я очень люблю такие скромные фигуры от мира науки и искусства. Сколько в них прелести, сколько уюта! Рядом с такими титанами, как Моцарт или, например, Рафаэль, содрогаешься. От масштаба. Не исследовано вон то произведение, не описан вон тот визит, этот концерт или выставка... И сколько бы книг написано ни было - дна не видно. А если речь идет, например, о Чюрленисе, то всё помещается в такой вот маленькой книжечке, начиная от фактов биографии, и заканчивая отдельным комментарием отдельного посетителя на отдельной выставке. Зато какая это чудесная книжечка! С эпиграфами из народных литовских песен-дайн, с вкладкой из нескольких картин... Даже инициалы первых букв каждой из глав - это тоже его работа. Ну, а сам Чюрленис? Он пророк. Он, как сказал Ромен Роллан, Христофор Колумб духовного…

Когда читаешь книгу без ожиданий от нее, в результате не возникает каких-то разочарований, и больше шансов получить удовольствие от процесса. Я не ждала от "Финкельмайера" ни второго "Места", ни чего-либо ещё, поэтому в целом осталась по факту довольна прочитанным. Правда, из всего предыдущего "культурного багажа" чаще всего в процессе чтения вспоминала я "Свежо предание" Грековой - видимо, потому, что это чуть ли не единственная вещь из прочитанных мной ранее на эту же тему. Точнее, на тему похожую, потому что, как ни крути, а тематических пластов и линий в "Финкельмайере" точно больше, чем одна.

Так и не решила для себя, о чём в большей степени этот роман - о творчестве, или о судьбе евреев в те годы, либо это некий симбиоз, и роман о творческой судьбе евреев в те годы. Я думала и о…