Цитаты из книг — Инна Шульженко

Париж – идеальное место для любви, для любых её проявлений, в том числе и для любви ушедшей. Счастливую любовь здесь распаляет всё: город продуман и поддерживает свою репутацию главного любовника в мире. Буржуазную любовь поддержат лавочки в регулярных парках и интерьерные лавки, трагическая найдёт себя на ночных вокзалах…

Самой ей ужасно хотелось бы стать лёгкой, как твилюди, гениально общительной, как ФБ-посты на тысячи комментариев, и тематически определённой — в первую очередь для себя — как блог. Но у неё ничего не получалось: пока она была только самой собой, а ведь порой это совершенно невыносимо.

В грохоте всегда есть одна немаловажная составляющая: его кто-то издаёт. А вот в тишине и темноте ты один.

Попытки обжить, приукрасить, благоустроить своё жильё выдают глубокую уязвимость людей, их главную человеческую потребность: своей норы.

Дети, едва не взлетающие от пузырьков выпитого за вечер лимонада, носятся вокруг, плетя свои детские интриги и мелочно вымогая из поддатых родителей обещания того, на что те на трезвую голову не соглашаются. 

Ну жизнь просто как лента: крутишь, крутишь, случайное же все это. Кто-то повесил ролик, ты его послушала, он к тебе привязался и весь день ходишь и его поешь, а мог быть совершенно другой ролик! Понимаешь? И все в жизни точно так же случайно. Ничто не обязательно.  Просто кликаешь на то, что прямо перед тобой. Просто…

Повсюду были живые люди, не понимающие, как жить, как справляться с жизнью, особенно если ты один.

Пойми! Пойми: все себя продают. Этот мир - просто рынок. Если в это въехать, все остальное сразу становится гораздо проще.

Его глубоко умиляло само устройство этого мира, почти полностью и далее созданного и выстроенного из вещей и предметов, до поры до времени совсем необязательных в природе - в сущности, из баловства, из капризов, из фантазий и настроений, из месячных циклов и ароматов духов, конкуренции в несущественном, обморочного…

Но факт остаётся фактом, вопрос выбора - не вопрос вовсе и решается в доли секунды: «да - да», «нет - нет», каждый знает практически мгновенно.

Другое дело, по каким причинам и законам люди неожиданно останавливаются взглядом друг на друге? Неизвестно. Почему среди десятков или сотен человекоединиц, сосредоточенных к каком-то месте и времени, - именно эта она? Почему именно этот он?

Тело Парижа - города, почти полностью состоящего из сливающихся оттенков книжных страниц, свежей выпечки и обнаженной человеческой кожи… прекрасное тело Парижа светло, стройно, притягательно и безопасно.

… и тут возникал главный вопрос: что проще - научиться преодолевать сложные обстоятельства или научиться деградировать?

Почти в каждом окне ещё горит свет. Он так горит, что кажется - за стёклами не может быть никакого  несчастья, никакой беды: никто не болен, не предан, не брошен, никто не остался один навсегда, никто не ждёт смерти.

Старость – это когда твой еженедельник на годы вперёд расписан совершенно одинаково, а любое на рушение заведённого порядка может означать только сбой системы. Мадам Виго, миниатюрная дама семидесяти с лишним лет, научилась радоваться ежедневному ритуалу следующих друг за другом маленьких событий, как радуются дети…

После изнеможения часов дневного пекла теперь хотелось что-то срочно сделать, куда-то бежать, разрешить какие-то важные, давно мучительные вопросы, принадлежать кому-то без психологического торга или от кого-то освободиться без прощальных упрёков.

Ребекке было, что дипломатично называется, сорок-плюс, но на самом деле никто никогда не знает точного возраста этой категории ухоженных ведьм.

Господи, да если бы каждый человек мог прийти себе на помощь из своего будущего уже опыта! Как бы утешительно он мог бы по-настоящему помочь: никто не знает нас так хорошо, как знаем себя мы сами. Ведь иногда, чтобы утешить, некоторым достаточно лишь понимающе ухмыльнуться.

Когда готовишь еду и когда её ешь, надо чувствовать лишь доброе и никогда не ссориться – всем известно, что для хорошего пищеварения это самые главные условия: продукты воспринимают не только все чувства повара, но даже его мысли. А поэтому изволь готовить только с хорошими, добрыми мыслями. Поняла? А лучше всего – пой.

мы ведь не выбираем себе ни происхождение – ни семью, ни родину, ни отца, ни мать, ни время – ни столетие, ни год, ни день рождения. Мы совершенно беспомощны. Нас запускают в поток уже согласно потоку. Вот твои предполагаемые обстоятельства: родился ты вот здесь, у вот этих людей, в такое-то время, с такими-то данными –…