2 октября 2018 г., 21:05
2K
Галина Юзефович о месседже в литературе
Галина Юзефович
Давно хотела написать про чертов месседж в искусстве, из-за которого (точнее из-за моих высказываний о котором) так распереживались русские фантасты. Но в данном случае речь не о фантастах, а собственно о месседже.
Простите, дальше длинно и немного сбивчиво.
Я очень долго не могла сформулировать словами, в чем же моя проблема с месседжем, а потом благодаря Ольге Фикс, с бесконечным терпением слушавшей мое несвязное блекотание в кулуарах Фантассамблеи, худо-бедно справилась — по крайней мере, для самой себя (спасибо, Ольга!).
Позволю себе применить пространственную метафору.
Вот есть автор (мы знаем, конечно, что он умер, но представим себе, что как будто бы нет). Есть читатель. Между ними пролегает невидимая и не всегда легко находимая линия: слева (там, где автор) находится все то, что он, этот самый автор, хотел нам сказать, что входило в его изначальную интенцию. Все те мысли, образы, истории и идеи, которые он хотел донести до читателя. А справа (там, где читатель) находится пространство собственно восприятия — все те смыслы, образы и месседжи, которые мы сами — иногда довольно произвольным образом — вычитываем из произведения.
И вот мне как читателю очень важно, чтобы тот месседж, который я вычитаю, находился не слева, а справа. Чтобы у меня было стойкое ощущение, что это я, я сама, без подсказок и давления, конструирую месседж, что его втемяшивание в мою голову не было главной авторской интенцией. Что я свободна в своей интерпретации, что да, есть пространство допустимых для автора значений, но нет единого, обязательного для всех и однозначного ключа.
В том же случае, когда я чувствую, как на левой, авторской стороне темной тучей до самого неба встает великий и необоримый МЕССЕДЖ, я начинаю дергаться и подозревать, что мной манипулируют, что меня — взрослую, в общем-то, девочку — воспитывают и вообще используют втемную. Делают вид, что рассказывают интересную историю, а на самом деле пытаются сделать меня лучше, не поинтересовавшись, надо ли оно мне и что вообще такое лучше.
Вот, например, вспомним «Маленькую жизнь» Янагихары. Меня она совершенно не травмировала (наоборот, я очень люблю этот роман) именно потому, что Янагихара работает удивительно тонко. Каждый читатель сам себе на своей правой стороне этого воображаемого литературного корта конструирует месседж романа из предложенных писательницей деталей. Кому-то это книга о дружбе, кому-то о том, что с травматиками лучше не водиться, кому-то об искусстве, кому-то о родительстве, кому-то дешевая слезовыжималка, кому-то роман о любви, а кому-то, понятное дело, о противных пидорасах. (Тут надо добавить, что Янагихара вообще слегка колдунья — у нее две трети читателей убеждены, что их-то месседж и есть главный и вообще единственный, но это тема для отдельного разговора).
А вот, например, «Все, чего я не сказала» Селесты Инг мне нравится куда меньше, потому что у него месседж совершенно однозначный: не давите на детей своими родительскими ожиданиями, а то плохо будет. И его, в общем, считывают все читатели без исключения.
Словом, мне важно, чтобы конструирование месседжа происходило на читательской стороне, а не на писательской, и оставляло простор для интерпретаций. Конечно, это все равно в конечном счете про ловкость авторских рук, но я хочу обманываться — хочу, чтобы автор заставил меня поверить, будто я сама себе все из его романа вычитала (или, как говорили у нас на кафедре, «в него вчитала»).
Если же я своим ментальным взором прямо вижу, как автор поправляет очки, откашливается, воздевает руку горе и говорит проникновенно: «Традиционная модель семьи оптимальна, поэтому и в 29-м веке все будут моногамны, гетеросексуальны и нуклеарны, а те, кто не будет, те отстой и вырожденцы — ныне, присно и во веки веков» (ну, или нечто прямо противоположное, неважно), мне сразу становится неприятно и неинтересно. Ну, и особенно неприятно, конечно, когда весь сыр-бор (в смысле, весь роман) затевается исключительно ради того, чтобы читатель точно понял, что автор хотел ему сказать, максимально четко и однозначно, без вариаций и вольностей.
И именно это — не отсутствие месседжа как такового, а его широта, поливариантность и, в конечном счете, гибкость — и отличает, на мой вкус, большую литературу от, скажем деликатно, литературы поменьше.
Комментарии 25
Показать все
Странно. Мне кажется, что вот это ощущение, "...что мной манипулируют, что меня — взрослую, в общем-то, девочку — воспитывают...", оно в данном случае (при чтении книг) происходит от какой-то незрелости, невзрослости что-ли. От опасения, что кто-то вдруг начал воспитывать меня взрослую тётю/дядю. От ощущения, что кто-то усомнился в вашей взрослости. В книгах этого нет и, на мой взгляд, быть не может.
Во-первых, если автор захотел что-то сказать прямо и в лоб, то он имеет на это полное право. И это никак не портит и не улучшает книгу - её главные качества далеко не в этом, не в поливариантности. И, во-вторых, я не понимаю, почему нужно эти открытые и прямые месседжи воспринимать, как обращённые к тебе лично. Как если бы автор стоял перед тобой и персонально тебе это внушал. Нет, автор говорит это, потому что ему просто хочется это сказать (потому же, почему ему вообще хочется написать книгу). Это просто мнение, взгляд, мысль одного отдельного человека - автора. И не более. Можете согласиться, можете нет. Я категорически не вижу здесь никакого манипулирования.
И уж совершенно точно это не повод делить литературу на сорта (хотя эти сорта, пусть и с не очень чёткой границей между, безусловно существуют).
LoyolaTactical, Хотя всё же бывают, безусловно, произведения, где из автора просто прёт назидательность. И да, в большинстве случаев при обращении к взрослой мыслящей публике такая тональность выглядит очень странно и неуместно.
Однако бывает и так, что автор просто хочет сказать о чём-то важном без обиняков. И это тоже очень важная возможность и задача литературы.
Как это подействует на читателя, зависит от уровня исполнения. Но отбрасывать произведения просто по факту авторской прямоты - дичь какая-то.
И да, элемент манипуляции всегда присутствует в искусстве: оно же не только к сознанию взывает, но к эмоциям, чувствам, ощущениям, нюансам восприятия, и не все из них мы в состоянии быстро и точно распознать и осмыслить. Автор всегда может умолчать или приукрасить, грубо говоря. Я бы это оценивал в итоге по факту: после обдумывания прочитанного, по тому, погрешил ли в итоге автор против истины, насколько, зачем и т.д.
Но всё это базируется на способности читателя критически осмысливать прочитанное. Тебя не поучают, пока ты сам за парту не садишься и ручки перед собой не складываешь, сознательно или нет.
Переводить сначала надо, что за "меседж" такой, а потом рассуждать с умным видом про эти английские понятия, которые к русским никакого отношения не имеют.
"и ныне, более нерассудные и не хранящие чести народа и языка своего, без нужды от самохвальства чужие слова, да иногда и неправильно, вносят, думая, якобы тем свой язык украшают, но скорее вредят тем..." Василий Татищев, История Российская, гл. 31.3 XVIII век.
Sergej328, 1) можете ли Вы с ходу предложить русский аналог? Слово "идея" не подходит, ибо "месседж" - это послание, сообщение.
2) язык - живая и очень динамичная структура, которая во многом зависит от того, что происходит в мире, в котором мы живем. Заимствования слов происходят сплошь и рядом. Вас же не смущают, например, слова "компьютер" или "интернет"? Или смущают-таки?
Угу. Ага. Нет, я признаю, что автор имеет право писать и толкать идею в той форме, в которой пожелает. Но у читателей внезапно тоже есть право, сказать да или не/да методе, и даже вслух сказать, - когда автор намеревается разжевать и запихать ему в ухо младенческое пюре заместо куска мяса, который читатель может сам положить в ухо, пережевать и переварить.
Ну, вот лично я не люблю, когда мне декларируют уже готовую и разжеванную идею. Потому что люблю опосредованную подачу, чтобы самой поразмышлять. Потому что не люблю, когда автор "взяла селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать (цэ) Я даже открытые финалы обожаю, и на самом деле встречала очень мало действительно невразумительных концовок, очень мало.
И о вкусах не спорят, конечно, но высказываются, черт возьми. Потому что, а почему бы и нет.
В рецензиях часто встречается - "не мой автор", "не моя литература" и т.п. У авторов ведь большей частью стиль, слог, язык остаются неизменными на протяжении достаточно большого количества времени. И тип месседжей (открытые или завуалированные) тоже. Поэтому, может, стоит искать "своих авторов", с которыми тебе по пути и ваши взгляды на месседжи совпадают. А не ругать других авторов, с которыми взгляды не сошлись. Сколько людей - столько и мнений. Не нравится одному - понравится другому.
Одного не могу понять - как можно ЛЮБИТЬ роман, где описаны совершенно мерзкие издевательства над животными(((. И как можно о любимом романе в то же самое время сказать, что кому-то это "дешевая слезовыжималка". Ну, а следующее высказывание вообще не лезет ни в какие ворота -"(Тут надо добавить, что Янагихара вообще слегка колдунья — у нее две трети читателей убеждены, что их-то месседж и есть главный и вообще единственный, но это тема для отдельного разговора)". Две трети читателей! Ни больше, ни меньше! Сомневаюсь, что автор статьи проводил на этот счёт хоть какие-то статистические исследования.
Вопрос на самом деле довольно спорный, делить литературу на сорта тоже не лучше. Мне нравятся разные романы, и такие где автор прямо и недвусмысленно заявляет свою позицию, и такие где все неоднозначно и есть возможность для разночтений. По мне чем больше разнообразия в литературе, тем лучше, а Юзефович опять же пытается какие-то стандарты навязывать, да еще и ярлыки уничижительные потом навешивает на то с чем не согласна.
Joo_Himiko, Будучи немного знаком с Галиной лично, со всей ответственностью заявляю, что она не пытается навязывать что бы то ни было. Она очень деликатный человек, уважающий как свою свободу, так и свободу других людей.
Она писала о том, что важно ЛИЧНО ДЛЯ НЕЁ. Если Вы усмотрели в этом попытку Галины привить её личное восприятие всем и каждому, то напрасно.