Что помнят взрослые о Маленьком принце?

Автор: Елена Пестерева

«Маленький принц» до сих пор дорог читателям, несмотря на дидактичность и иезуитскую этику. И дорог каждому по-своему. Книжный обозреватель Елена Пестерева расспросила своих знакомых о том, как сложились их личные отношения с этой историей.

В детстве я терпеть не могла эту книжку. Тетушка по утрам говорила: «Проснулась — прополи планету». Это значило примерно: убери в доме, сделай уроки, веди себя прилично. Моя планета была очень маленькой, а баобабов — очень много. В юности я захлебывалась нежностью от трогательных рисунков в тексте и не любила Розу: велика заслуга — капризничать круглыми сутками, обижаться и требовать безусловной любви.

Лучшее место в повести — глава про одинокого Короля, которому некем повелевать, некого судить, некого казнить, кроме старой крысы. Они вдвоем на астероиде. Он предлагает Маленькому принцу время от времени ее судить и приговаривать к смертной казни. «Но потом каждый раз надо будет ее помиловать. Надо беречь старую крысу, она ведь у нас одна». Это я — тот астероид, это во мне — тот Король и та крыса. Ничего более пронзительного об одиночестве повелителей и сложных отношениях власти и подчинения я так никогда и не прочитала.

А некоторые даже судят о людях по тому, нравится ли им эта история. Один мой друг, например, читает «Маленького принца» каждой своей девушке вслух, и, если та слушает невнимательно, он всерьез огорчается — не верит в успех их отношений.

Людмила Петрушевская, прозаик, драматург: «Я не читала „Маленького принца“, я в детстве слушала радиоспектакль Розы Йоффе, великого радиорежиссера, в исполнении великой актрисы Марии Бабановой. И это осталось на всю жизнь. Потом я купила (не купила, а „достала“, тогда купить книгу было проблемой) „Маленького принца“ для своих детей, и как совпал этот голос с рисунками Сент-Экзюпери! Теперь я понимаю, что во мне возник настоящий мультфильм... И очень советую дать послушать тот старый и вечный радиоспектакль детям.

Главная для меня фраза — «Мы в ответе за тех, кого приручили». Сколько раз я, прирученная, оставалась одна. Сколько раз я отказывалась от тех, с кем дружила.

Правда, иногда из-за их собственного поведения. Собственно, многие вещи в моих текстах об этом, о предательстве любимых людей».

Дмитрий Леонтьев, психолог: «Главная идея в этом тексте — что детство и взрослость не являются полюсами „или/или“. Оба они содержат разные потенциалы, и большинство людей теряют одно и не приобретают другое, а можно сохранить одно и приобрести другое. „Маленький принц“ для меня — как раз про сохранение обоих потенциалов, которые хорошо интегрируются. С одной стороны — детский потенциал, где зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь; с другой стороны — совершенно взрослый принцип, что ты в ответе за тех, кого приручил».

Алексей Кащеев, спинальный хирург, поэт, блогер: «Я прочел „Маленького принца“ лет в шесть и впоследствии неоднократно перечитывал. Меня поразила способность Экзюпери развернуть параллельно с реальным миром фантастический, как я понял позже — во многом галлюцинаторный. Я представлял себе все события в рамках бреда человека, переживающего экстремальную ситуацию, страх смерти, одиночество, голод и жажду.

Мне кажется, даже „Планета людей“ не является столь интимным описанием собственного переживания, сближающего читателя не только с метафорическим миром, но и с личностью автора.

Возможно, именно к этому произведению восходит моя страсть к путешествиям и переживанию необычного опыта».

Ольга Пикколо, автор и ведущая спектакля в Мариинке: «Самое главное — то, чего не увидишь глазами. К сказке можно приходить много раз, в разном возрасте, каждый раз открывая через нее в себе что-то новое. Прослеживать нить преображения в сказке: Принца — в сцене с Лисом, Летчика — в общении с Принцем.

Пустыня становится для них символом трансформации. Пройдя через нее — как пустыню своей души, — они учатся жить заново. Обращают взгляд от внешнего мира к глубине своего сердца и обретают особое — внутреннее — зрение. Динамическая кульминация — в сцене с колодцем, где Летчик и Маленький принц находят воду, — это вода, нужная сердцу...»

Анна Скавитина, детский аналитик: «Мне было шесть лет, когда я познакомилась с Маленьким принцем из «Маленького принца». Боа-констриктор со слоном внутри прочно занял место внутри моего воображения. Я соглашалась со взглядами Маленького принца на взрослых. «Взрослым вечно надо растолковывать, что к чему». И я совершенно не понимала, к чему тут авиатор в пустыне Сахара. Его в книге, как и взрослых в жизни, приходилось терпеть.

И только когда я совсем-совсем выросла и стала не только непонятливым взрослым, но и психологом, «Маленький принц» вернулся ко мне с новыми смыслами. Я поняла, что могло происходить с умирающим от жажды авиатором в пустыне. Его Маленький принц — внутренний ребенок, помогающий авиатору, выживающему в одиночестве на безлюдной планете. Авиатор — сам овечка в ящике, запертый в поломанном самолете, не слишком маленький, не слишком хилый, просто желающий жить долго.

В экстремальной ситуации мы встречаемся с собой, со своим внутренним миром, знакомимся с его обитателями: ребенком, царем, капризной розой, деструктивными мыслями-баобабами, которые приходится выкорчевывать каждое утро.

Выбираясь из кошмаров, мы забываем всё, что с нами было, теряем контакт с внутренними образами, чтобы просто жить обычной жизнью овечки в коробке.

«Но иногда я говорю себе: «Порой ведь случается и зазеваться. Зевнешь разок — и все! Может, как-нибудь вечером он забыл про стеклянный колпак, или овечка тихонько выбралась ночью из короба... И тогда маленькие колокольчики начинают плакать..», — а Маленький принц начинает махать нам маленькой рукой со своей потерянной в космосе планеты: «Привет, просто помни, я у тебя есть!»

Дмитрий Воденников, поэт, эссеист: «Я его первый раз прочитал лет в 12, на пляже, летом в Анапе. Понятно, что это был эффект разорвавшейся бомбы. Тот песок, на который падал Маленький принц, вот он был, под рукой. Но его песок был не чета моему. А ведь я — это он. Ну вот примерно это я и подумал».

Когда я спросила: «Дима, вы так и жили дальше, маленьким принцем?» — Воденников ответил: «Нет, дальше я уже жил как летчик».

Мой сын не смог ни слушать повесть в моем исполнении, ни читать ее сам. Но приобщить дитя к великому хотелось, и мы пошли на спектакль: орган играл, чтица читала, а художник песочной анимации рисовала цветным песком — и над нашими головами появлялся то барашек, то мальчик в длинном шарфе...