Нора Галь: Человек, который научил нас писать хорошо

Автор: Егор Михайлов

Когда Норы Галь уже не стало, ее дочь захотела заказать портрет матери по фотографии. Один из художников спросил, кем была Нора. Дочь начала перечислять ее знаменитые переводы. «Маленький принц»? Не читал. Брэдбери? Тоже мимо. В отчаянии дочь назвала самую нелюбимую работу Галь: драйзеровскую «Американскую трагедию». Художник немедленно согласился писать портрет. Оказалось, что в юности «Американская трагедия» спасла его: в толстом томе, спрятанном за пазухой, застрял нож уличного бандита. Так оказалось, что переводы Галь не только скрашивали дни читателей, но и сохранили по меньшей мере одну жизнь. Портрет получился хорошим.

Элеонора Гальперина родилась в 1912 году в Одессе в семье врача и юриста. Своим именем она обязана прадеду Леону, но дома Элеонору называли исключительно Норой — в честь героини ибсеновского «Кукольного дома». Позже она таким же образом отрежет кусочек от своей фамилии — и станет Норой Галь.

С детства Нора, выросшая в интеллигентной семье, увлеклась литературой, писала стихи и повести. Недостаток такого происхождения проявился в 1929 году, когда Нора закончила школу и решила поступать на литературный факультет. Экзамены она сдала блестяще, но куда важнее было другое.

Преимущества при поступлении получали выходцы из рабочих и крестьянских семей, а среди предков Норы были сплошь врачи, юристы и учителя.

Нора не сдалась. Ее завернули в МГУ, МГПИ, РИИН, но с семнадцатой попытки она смогла поступить в только что открывшийся Редакционно-издательский институт (РИИН). Когда РИИН был расформирован, Нора стала студенткой пединститута, где в 1941 году защитила кандидатскую диссертацию о творчестве Артюра Рембо. В институте Нора встретила Бориса Кузьмина, филолога-англиста, будто бы состоявшего в дальнем родстве с Вальтером Скоттом. Вскоре они поженились, и у Норы родилась дочь. Эдварду — или Эдду — назвали в честь подруги семьи Норы Эдварды Кабалевской; в шутку их называли Старшей Эддой и Младшей Эддой. Старшая тоже стала переводчицей — она перевела на русский язык «Вино из одуванчиков». Младшая — редактор и мать поэта Дмитрия Кузьмина.

Накануне войны Нора впервые познакомилась с творчеством Антуана де Сент-Экзюпери. Во Франции только что вышла книга «Планета людей», и Галь выпало написать заметку о ней для журнала «Интернациональная литература». Пока текст писался и готовился к печати, началась война, Франция была оккупирована, и места для заметки на страницах журнала не осталось. Но Сент-Экс запал в сердце Норы, и с тех пор стал для нее путеводной звездой.

В 1943 году Борис погиб под Смоленском. Невысокая хрупкая Нора осталась одна с маленькой дочкой на руках. Опускать руки времени не было. Галь начала переводить — первое время в стол, читать для студентов полиграфического института курс западной литературы и вести семинар по мировой литературе XX века. Себя она называла «двадцатницей».

Однажды дочь подруги принесла Норе почитать тоненькую книжку автора, чье имя было переводчице уже знакомо — Антуана де Сент-Экзюпери. Нора прочитала «Маленького принца» залпом, не отрываясь, а потом и перевела книгу — по привычке в стол. Но настойчивая подруга уговорила отдать рукопись в печать, и сама обошла шесть журналов, пытаясь найти тот, который оценит незамысловатую сказку французского летчика. В 1959 году «Маленький принц» появился в августовском номере журнала «Москва».

Эта публикация изменила судьбу Норы Галь. Перевод разошелся на цитаты: «ты навсегда в ответе за всех, кого приручил», «самое главное — то, чего не увидишь глазами», «все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит», и заслуга Галь здесь была не меньшей, чем заслуга автора.

Нора вошла в число лучших переводчиков страны и могла сама выбирать произведения для переводов.

Прямолинейная и непреклонная в самом важном, Нора даже диктовала условия издательствам. Одно из издательств решило выпустить «Маленького принца» с иллюстрациями какого-то советского художника. Нора негодовала, доказывала, что текст можно печатать только с рисунками самого Сент-Экса, и даже пригрозила запретить использовать свой перевод. Издательство сдалось.

Жила при этом Галь небогато. До пятидесяти лет она обитала в коммуналке в Варсонофьевском переулке, и только потом заработала на квартиру. Это не мешало ей работать по 14–16 часов в сутки — переводить, редактировать, помогать друзьям, ругаться с издательствами. В неизменном графике, с неизменным оксфордским словарем возле старой печатной машинки она переводила О’Генри, Моэма, Сэлинджера, только иногда выходя на короткие прогулки.

Даже на обед она прерывалась с трудом: «Вот если бы изобрели такую таблетку: съешь ее, и не надо ни завтракать, ни обедать, ни ужинать!» — шутила Галь.

В 1972 году вышла главная книга Норы — «Слово живое и мертвое», в которой она разбирала ошибки переводчиков и авторов и показывала, как мертвецкий, истертый канцеляритом текст превращать в живой и человеческий. Подобных книг было много и до, и после, но именно «Слово» стало культовым — по нему до сих пор учатся писать, сокращать все специалисты, связанные со словом.

Возможно, дело в том, что Галь действительно была на голову выше большинства советских переводчиков.

«А я не умею плохо писать по-русски!» — сурово отвечала она критикам, пытавшимся править ее тексты по своему вкусу.

Возможно — в том, что она действительно хотела не поделиться своей премудростью, а создать полезное пособие. В каждое прижизненное переиздание Галь вносила изменения, дополняя и улучшая «Слово». Знакомым она дарила новые книги с подписью «Женюше — с нежностью (и с условием: первое устаревшее издание сдать в макулатуру!)».

Разумеется, за полвека язык сильно поменялся.

Забавно читать, как Галь советует избегать заимствований типа «скетч» или даже «свэг».

Но в главном принципы, выведенные Норой Галь, продолжают действовать и будут работать еще долго. «Эта книга никого не способна научить, „как надо“, но примерно типизирует те „как не надо“, что могут встретиться в тексте. Кроме того, она косвенно доказывает, что за много лет, прошедших с ее первой публикации, в мозгах переводчиков (и авторов) практически ничего не изменилось», — замечает Максим Немцов, лауреат премии Норы Галь.

Рассказы о Норе Галь принято заканчивать об астероиде № 4049, которому дали имя переводчицы. Но помимо малой планеты Галь оставила свое имя и на Земле. Премию ее имени вручают лучшим переводчикам с английского, Лис и Маленький Принц всегда будут говорить по-русски с ее интонацией, а ее пособие по работе со словом, кажется, выдержит еще много переизданий. Стать синонимом для словосочетания «хороший русский язык» — неплохое достижение.