3 августа 2017 г., 15:31
1K
Три несправедливо забытые книги: выбор Владислава Отрошенко
«Лента.ру» попросила члена жюри премии «Ясная Поляна» Владислава Отрошенко рассказать о книгах, которые, по его мнению, несправедливо обойдены вниманием современных читателей.
Томас Вулф Взгляни на дом свой, ангел
На мой вкус, это самый великий американский роман. Или скажу иначе: даже если бы вся литература США состояла из одного этого романа, она была бы великой. Считается, что романы Вулфа, несмотря на их завершенность и отдельность, образуют единую слитную Книгу. Так он писал. Так мыслил писательство. На отдельные книги вулфовскую Книгу иногда делил сам Вулф. Иногда это делали редакторы, разбирая десятки тысяч исписанных им страниц. Этим широким потоком письма Вулф, по его собственному признанию, жаждал охватить всю полноту жизни. Фолкнер неслучайно ставил его на первое место среди американских писателей ХХ века и говорил о его стремлении «сосредоточить на кончике пера весь опыт человеческого сердца». И все же в неделимой Книге Вулфа роман «Взгляни на дом свой, ангел» (Look Homeward, Angel, 1929) выделяется. Он выделяется невероятно мощной повествовательной энергией. Это роман-ракета, который одним рывком и безвозвратно преодолевает гравитационное поле обыденного сознания, хотя и повествует об обыденном. История провинциального семейства — каменотеса Оливера Ганта, его жены Элизы и их шестерых детей — написана с библейской вдохновенностью и поэтичностью. Написана слогом взрывным и проникновенным одновременно — проникающим в тайны жизни и смерти, рождения и времени. К этому нужно добавить, что роман был дебютным: Вулф написал его, когда ему еще не было тридцати.
Роберт Музиль Человек без свойств
У писателей человечества больше никогда не будет возможности, сил и умения писать так, как писал «Человека без свойств» (Der Mann ohne Eigenschaften, 1930) австриец Музиль. Не будет той невозмутимости, уверенности и внутреннего покоя, с которыми он 20 лет, пока смерть не разлучила его с письменным столом, строил на совершенно фантомном сюжете (подготовка к празднованию юбилея царствования правителя империи, исчезнувшей с карты мира) свою грандиозную эпопею. Не будет такой вдумчивости, последовательности и художественного размаха, с какими он создавал своего Ульриха — не «героя нашего времени», а героя вне времени. Не будет такой околдовывающей неторопливости пера, рисующего до умопомрачения абсурдные ситуации, и такого чувствования прочной призрачности мира, с какими он возвращал из небытия в небытие же — в жизнь достоверного вымысла — рухнувшую Австро-Венгерскую монархию. Он превратил ее в Каканию (от аббревиатуры «к. к.» – Кайзеровско-Королевская) — страну, «где ты был (вчитайтесь в это! — В.О.) негативно свободен, постоянно испытывал чувство недостаточности причин для собственного существования, и великая фантазия неслучившегося, или случившегося не раз навсегда, омывала тебя, как дыхание океанов, из которых вышло человечество». Слишком жалко, что в мире нет Музиля и миру не до Музиля.
Гайто Газданов Призрак Александра Вольфа
Неслучайно работу ночного парижского таксиста Газданов оставил после выхода в свет в 1947 году именно этого романа. Он уже был известен в эмигрантских кругах как писатель. Но «Призрак Александра Вольфа» принес ему помимо резкого расширения известности и возможности бросить тяжелую и небезопасную работу (роман был переведен на множество европейских языков) нечто другое. Может быть, самое важное. Эта вещь, по моему убеждению, знаменует вершину газдановского мастерства. Выстрел в незнакомого всадника, сделанный героем-рассказчиком после боя на юге России во время Гражданской войны, становится отправной точкой проникновенной и виртуозно написанной истории о судьбе и смерти. Можно найти в блистательном «Призраке...» лермонтовский фатализм, пушкинскую способность прослеживать мистическое в повседневном (и наоборот). Но все же эта вещь, в которой лиризм, поэтичность и неизбежная зыбкость образов, извлеченных из памяти, поразительно сочетаются с жестким и мастерски выверенным сюжетным рисунком, является эталоном или волшебным концентратом неповторимой газдановской интонации.
Спасибо большое за статью, очень заинтересовали книги