Рик Басс – о том, чему охота научила Хемингуэя-писателя

«Смерть и умение закончить историю: писателем он стал опять-таки благодаря лесам»

Охотником Хемингуэй был, вероятно, задолго до того, как узнал, что он писатель. Вдали от научного сообщества, в прохладной тени лесов он шаг за шагом перестроил свой разум и отшлифовал его, превратив в генератор — созидающий и разрушающий — что питал его тело и его ремесло. Он находился в непрестанном поиске. Именно так и ведут себя охотники. Что-то отсутствует, возникает нужда, и они идут к цели. Порой напролом.

Мне не доводилось охотиться так, как некогда охотился Хемингуэй в Африке, и я уж точно не жил в обстановке 1930-х, 1940-х и 1950-х, когда в воздухе так и свистел свинец. И все же я не могу не задаться вопросом, не испытывал ли сам Хемингуэй противоречивых чувств по отношению к кочующей африканской артиллерии, этому охотничьему каравану со стрелками, следопытами, скаутами, водителями. Большая часть «Проблеска истины» посвящена его попыткам отговорить Мэри от страстного желания убить льва — хоть мы и знаем, что лев умрет, а иначе этого не было бы в его произведении. Да и писатель, безусловно, был бы совсем другой.

Охота и рыбалка (а также сама природа) сформировали Хемингуэя-писателя еще в одном аспекте — смерть и умение закончить историю: писателем он стал опять-таки благодаря лесам. Я не знаю, кем он был бы, если бы не леса. Боксером. Футбольным тренером. Гидом по охотничьим и рыболовным местам.

Смерть — и умение закончить историю: снова и снова мы видим, как, будучи столь сведущим в смерти — влекомым к тому, чего он боялся, и смерти как логическом завершении охоты — Хемингуэй настроил свой разум так, чтобы тот служил ему генератором удачных концовок. Умения — тренировок, настройки самого себя — быть чутким и распознавать спокойствие, которое наступает, когда все закончилось. Такой способ достичь цели намного органичнее — и гораздо лучше, чем продираться к давно предопределенному финалу форсированным маршем. Случайный финал, напротив, обладает большей жизненной силой, он естественнее и долговечнее — он пронизывает тело всеми пятью чувствами и резонирует с неожиданным, непознанным, которое становится теперь познанным.

Пытаясь завуалировать предопределённый заранее финал, даже самый искусный писатель привнесёт в произведение некоторый элемент обмана, некое превосходство над читателем, от которого он пытался скрыть концовку, и, следовательно, несколько отдалится от него. Часто искушенный читатель чувствует это, пусть даже и не совсем понимая, в чем дело.

Отправляясь на охоту, вы не знаете точно, что, где и когда увидите. Вам известно лишь то, что вы хотите получить. Вы двигаетесь — тихо, осторожно — до тех пор, пока не увидите дичь. Бесшумно выходите вы на поляну. Вот и он, КОНЕЦ — после долгой и чертовски тяжелой работы.

Оружия и алкоголя, как и смерти во всех ее проявлениях и смыслах, в «Проблеске истины» чрезвычайно много, вокруг Хемингуэя все буквально рушится. Охоту он приравнивает к смерти, а завершенность, окончательность, контроль — наиболее близкое к покою или удовлетворению состояние, которого он смог достичь.

Для многих из нас природа и даже охота — это жизнь и поиск, а не смерть и завершение, но для Хемингуэя смерть — это лик природы (которую он любил), и в этих интимных отношениях с природой (как и в его отношениях с самим собой) он сохранял нейтралитет, находясь на остром лезвии ножа; все могло бы сложиться иначе. В леса он пускался так же, как ежедневно пускался в свою прозу: отчаянно, полностью сосредоточенно и вовлеченно, и таким образом с самого начала формировался его разум, которым он будет пользоваться на протяжении всей жизни, сквозь все побои, контузии и истощение.

Опять же, в самом начале «Индейского поселка» мы видим счастье и чудо наивности художника и ребенка, но, тем не менее, за этим сразу следует смерть. Это ранняя наивность; фактически счет по-прежнему ноль-ноль. Эта наивность трудится, как безостановочно работающий веслами лодочник.

С охотничьими были схожи даже его правила письма: первое и самое главное — помни о ветре. Не спугни добычу. Уделяй внимание тому, что происходит вокруг — голосам птиц (в «Проблеске истины» есть блестящее краткое описание того, как Хемингуэй слышит крик тревоги какой-то маленькой птички и понимает, что птица ругается не на них; что в некотором отдалении движется кто-то еще).

Его знаменитый совет о писателе, который каждый день заканчивает работу, зная, с какого места ее продолжит — это мышление охотника, который, думая, куда на следующее утро отправится, накануне тщательно изучает карты. И — знаменитый «принцип айсберга». Для охотника он справедлив в той же, если не в большей, степени. Общая картина невидима до тех пор, пока, наконец, не становится видимой самая малость. Охотник представляет себе свою добычу настолько напряженно, что это похоже на смесь молитвы и сна. Как охотник глубоко проникает в ландшафт добычи, так и хороший писатель — в рельеф своего рассказа.

Рик Басс

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

Источник: Rick Bass on What Hunting Taught Hemingway About Writing