Дурной глаз

Больше всего в этой маленькой повести мне понравился финал. Не исключено, что именно романы французского дуэта вдохновили Бориса Акунина на его знаменитые финалы, когда в последней фразе вся история выглядит в другом свете или полностью меняется взгляд на будущее героев.

А в остальном очень характерная для автора повесть, немного мрачная и с налетом мистики. Главный герой парализован, прикован к инвалидному креслу вот уже больше десяти лет. Что произошло с ним, совсем малышом в шесть или семь лет, что стало причиной паралича – никто не знает. И неожиданно силами местного шамана знахаря Реми встал. Встал и пошел. Семья в шоке. Больше с взрослым парнем не поговоришь, как с вечным больным, им не поуправляешь, он вполне взрослый и самостоятельный. И почему-то это пугает его окружение. Не…

Ничего не понял. То ли Реми -- королевич Сиддхартха Гаутама, то ли Илья Муромец... Сидел сиднем бог знает сколько лет, неожиданно с печи слез и захотел свободы...

Не знаю почему всё время вспоминались экзистенциалисты, "Посторонний" и "Тошнота". Такое впечатление, что написал не Буало-Нарсежак, а Камю-Сартр. Всё в этой истории по-экзистенциалистски более или менее отвратительно, включая и предполагаемую любовь Реми к Раймонде. Думаю, лет 30 назад это мне понравилось бы.

Под конец книги волновался: как смогут Буало с Нарсежаком выпутаться из заваренной каши за оставшиеся семь... шесть... пять... меньше пяти страниц? Выпутались, конечно. Как смогли.

Придётся почитать, что написали более проницательные читатели...