Дедовская книга

- Вот! Это та самая Наташа из Москвы, она приехала за своими экземплярами моей книги. Вот! Кому надо, кто не поленится, тот все сделает, свое получит. А ставропольцев пока раскачаешь!

Я поняла, почему старый казак звал меня в издательство, настоял что бы именно я, именно в издательстве получила свои экземпляры книги. Как соавтор, он мог получить их сам. Дамы издательства молча изучали меня со своих рабочих мест, выглядывая из-за мониторов.

- А-а, так это вы? Вы же приходили к нам весной, мы и не думали, что вы «те самые москвичи»…- немного разочарованно сказала старшая из них.

На самом деле, она не оригинальна в своей реакции, я уже привыкла производить на людей впечатление проще, чем они ожидают и нахожу некторое удовольствие от этого эффекта.
В мае этого года я была в Ставрополе. Целью поездки помимо посещения родных мест, было желание найти эту книгу. В центральной библиотеке имени Лермонтова был единственный экземпляр для читального зала. Мне удалось подержать ее в руках и узнать координаты издательства. В издательстве сказали что поищут и попросили прийти завтра. Я пришла. Мне рассказали, что книга имела большой общественный резонанс, в продажу не попала, разошлась по семьям, носящие те же фамилии, что и герои книги. И в издательстве не осталось даже образца, хотя всегда что-то остается для отчетной витрины.

- Напечатать несколько экземпляров? Нет, есть же правообладатель, мы не имеем права. Да что вы так расстраиваетесь? Позвоните автору-составителю, Федосову, может у него остались экземпляры.

Петр Стефанович будто ждал меня.. Ни одного экземпляра у него не осталось и мы договорились о новом издании.

Когда-то давно, когда мне было лет двенадцать, мой дед, уроженец станицы Новомарьевская, потомственный казак, своеобразно расценил мое увлечение чтением. Я гостила в станице, научилась местному выговору, ловить пескарей, собирать землянику и чобор в степи. Меня посылали за хлебом, в центральный магазин, буханки были большими, мякоть ноздреватая большими дырками, а вкус хлеба был кисловатым. Полные женщины в косынках спрашивали меня: «чьих ты, девочка?».
Я спала в самой прохладной комнате домика, «зале», на железной кровати, бабушка заправляла ее сама, особенным способом - постель становилась высокой и ровной, с пирамидой подушек, а с них струилась фата. На такой конструкции не посидишь с книжкой среди бела дня.
Казачата не должны сидеть дома днем, они должны помогать по хозяйству и резвиться, добродушно ворчал дедушка.

- Вот ты все читаешь, внуча, это хорошо. Пойдем покажу тебе, чего в книжке не напишут твоей. Вот только серпы починю, да поточу, а то завтра покос, погоди.

Я дождалась и мы пошли. Вдоль каменных заборов из известняка, не скрепленного никаким раствором, они были будто насыпаны сами собой, шли волнами вдоль дороги. Дорога - это колея чернозема, которому придали форму колеса какого-то камаза, проехавшего после хорошего дождя. Над дорогой бурьяны, над бурьянами деревья, а на земле под деревьями и бурьянами вишня, слива, курага, ранние бело-зеленые яблочки. А по ним ползают муравьи, мелкие, мелкие. За заборами дома. Побеленные известкой - голубой, розовой, желтой, белой. Стены толстые, окна маленькие, все неровное. Со дворов- запахи птицы и скота, кипящего тягучего варенья.

- Ты не смотри, что все такое кривое, оно не всегда такое было. И вообще, то что сейчас центр станицы, раньше было окраиной. Это бедные дома, только их и пощадили. Сейчас придем, я покажу тебе где раньше станица была. Большая она была - больше пятиста семей, а у семьи могло быть несколько подворий. Сыновей отделяли. Пришли. Видишь дорогу? Это раньше улица была. А видишь, вот эти, как заборчики из известняка? Это же дома были… - дедушка снял плетенную бежевую шляпу, смял ее в руке и сел на «дом»,- вот тут жили мы, туда дальше Таратухинское подворье было. Рядом, вплотную не селились раньше, земли было много и каждый уголок знал свое дело. ..Дома подожгли наши, скот угнали, я мальчишкой был, но помню как мать кликушничала. За то, что отцы войско собрали и зерно отнимали у продразверстщиков, с чекистами воевали. А вот видишь, какие яблони здесь, сливы сорта вранглет? Нет, это не только у нас в саду такие. В саду это уж я посадил, отсюда саженцы взял. Это ж наши казаки с похода еще в прошлом веке эти саженцы привезли и в садах у себя посадили. Тогда как нас прогнали отсюда, я потом прибег и посрезал веточки, они и принялись на новом месте. Земля то какая у нас! Все растет, не в европах ведь.
- А почему прогнали? Тут же лучше… И куда все делись, Новомарьевка ведь маленькая станица? В город уехали, да?
- Когда все зерно отобрали, даже то что на семена оставили, несколько раз погреба обчистили, все что на зиму схоронили забрали, казаки наши бунт и подняли, долго не могли их победить, год целый, там ведь офицеры боевые были. Из Москвы откуда-то войска пригоняли и те не справились, наши то и местность еще знали, местные леса и горы. Горцы помогали им, ведь все ж родня… Так вот сначала чекисты в заложники взяли стариков и велели тем, молодым, сдать оружие, расказачиться и вступить в колхоз. Там, в заложниках и мой дед был. Казаки молодые не поверили угрозе и не вышли. Так чекисты этапировали стариков в Ставрополь, а потом показательно расстреляли, на Холодных родниках, заставили их самих себе могилу выкопать. Ты думаешь почему туда свадьбы едут? Цветы возлагают? Дедам своим… Сорок человек их было… И почитай твой прапрадед тоже, казак служивый, на Крымской воевал… ох коней любил.
- И тогда казаки им отомстили, да?
- Не успели… Чекисты их жен, детей, матерей в заложники взяли. Ты видела сразу за сельсоветом поле? А там холм известью обмазанный, а на нем крест? Амбар там был большой, для зерна. Когда казаки явились на переговоры с чекистами - на каких условиях в колхоз вступать, всех женщин, старых и молодых в амбар загнали, облили известью и подожгли, а те безоружные же пришли, а их там тысяча красноармейцев с пулеметами, в засаде ждала. Все наши там и остались…Кто в амбаре, кто рядом. Нас, детей, только в отдельный амбар загнали и сказали, что советская власть нас пожалела. Все мы сиротами росли, взрослых мало было, сеять некому, голод скоро наступил. Но ты маленькая совсем, может зря я рассказал. Хотя, ты книжки читаешь. А там не все правда…

Рассказывал все это мой дед шепотом, хоть и были мы в степи, с еле обозначимыми контурами городища, совсем одни. Руки у него были грубые, узловатые, как ветки той самой сливы вранглет. Вытирал он ими лицо, потом держа его за руку, я чувствовала, что рука его мокрая…

Два года назад моя сестра рассказала мне, что один англичанин написал книгу о Новомарьевке. Англичанин? Странно как… А как его фамилия? Таратухин. Михаил Таратухин. Знакомая фамилия. Очень пожилой человек, эмигрант. Атаман лондонского казачества, уехал еще тогда. Но книгу нигде не достать, все на руках. Один экземпляр был передан в библиотеку-музей станицы Новомарьевки, но пропал. Сотрудница библиотеки, станичница, авторитетно заявила моей сестре, после того, как она представилась: как?вы не знали? вы же родственники!

А помог ему отредактировать, дополнить архивными документами атаман Ставропольского казачества Федосов Петр Стефанович, человек очень много сделавший для возрождения казачьих традиций на Ставрополье. Восемь долгих лет он над ней работал, искал документальные подтверждения, добился допусков в архивы НКВД. Одно издательство в Москве взялось ее печатать и потеряло рукопись. С трудом она нашлась, Петр Стефанович вынужден был ехать в Москву разыскивать и первое издание было сделано за счет авторов, наученных горьким опытом.

Я дала клятву, что никому не расскажу о том, что тогда рассказал мне дед. Он боялся за меня. А сегодня я ее нарушила. Потому что об этом написана книга. Она написана его земляком. Соседом, родственником, не важно. Его современником, его товарищем по сиротству и голоду. Для меня - все равно, что им самим. В пятницу вышел новый тираж, я счастлива иметь к этому отношение и наконец-то узнать подробности дедовской тайны. Я наконец-то читаю эту книгу!