По следам Чарльза Эрроуби (и Айрис Мердок)

После некоторого колебания я решил пойти в галерею Уоллеса, где уже давно не бывал. Мой отец, понимавший в живописи еще меньше, чем я, водил меня однажды туда еще ребенком, в один из наших редких наездов в Лондон, чтобы показать мне «Смеющегося кавалера» Франса Хальса, и место это прочно связалось для меня с памятью об отце. Думается, он любил этот музей потому, что там никогда не бывало людно и, кроме картин, было столько мебели, что он производил впечатление роскошного жилого дома. Особенно ему нравились бесчисленные часы с боем (он вообще любил часы), которые все, хоть и не совсем одновременно и на разные голоса, отбивали время.

Дождь лил с утра в прошлое воскресение, но после некоторого колебания я решила пойти в Wallace Collection (ту самую "галерею Уоллеса"), в которой уже давно не бывала. Решила освежить впечатления о "Смеющемся кавалере" Хальса, послушать бой часов, а заодно посмотреть на всех женщин Чарльза Эрроуби, которых он увидал с похмелья в той же галерее, и портрет Титуса. Компанию мне составила старая институтская подруга Надя Ю..

По приходу в Wallace Collection мы сразу же отправились в ресторан и выплыли оттуда спустя два часа состоянии, сильно отличающемся от того, что испытывал Чарльз Эрроуби. Он был с большого похмелья, мы — лишь непринужденно веселы после бутылочки rosé и вкусного ланча. "Смеющийся кавалер" ждал нас, конечно же.

Часы били, но далеко не все. Тем не менее, слушать их мелодичный перезвон каждые четверть часа — впечатление одно из самых приятных.

Дальше...

С женщинами, увы, случилась загвоздка. Во-первых, после бутылки rosé мы с Надей Ю. не всех могли слету вспомнить...

Лиззи кисти Терборха, Жанна — Николаса Мааса, Рита — Доменикино, Розина — Рубенса, восхитительный набросок Грёза — портрет Клемент, какой я впервые ее увидел…

Во-вторых, распознавание всех этих женщин требовало бы куда более серьезных усилий, нежели те, что мы могли приложить. И потому решили отложить поиск всех этих женщин до следующего похода в Wallace.

Остался Титус.

Почему я думала, что Титуса Мердок приплела там до кучи. Ну или ее Чарльз Эрроуби был настолько пьян, что "распознал" сына Рембрандта в каком-то ином совершенно портрете. Я точно знала, что маленький Титус висел когда-то в Национальной Галерее, а потом его убрали (не знаю почему). Я настолько плохо разбираюсь в искусстве (наверное, еще хуже, чем отец Чарльза Эрроуби), и было мне невдомек, что Рембрандт написал несколько портретов своего сына. И один из них мог висеть в Wallace.

Вопреки своим глупым убеждениям, я пошла искать Титуса. Надя Ю. следовала за мной. Она недавно совсем начала читать "Море, море", до Титуса не дошла еще, и мой порыв найти то, чего в галерее, возможно, и не было, ее небось утомлял.

Я быстро отвернулся и оказался лицом к лицу с рембрандтовским портретом Титуса, висевшим как раз напротив. Титус, значит, тоже тут.

Стараясь не смотреть в глаза Наде Ю., я отвернулась и — оказалась лицом к лицу с рембрандтовским портретом Титуса.

Титус, значит, тоже тут.

А вот еще картинку нашли мы, очень мердоковскую, по-моему.

И название вполне соответствующее: