5

- Леля, а Леля! А что такое еврей?
- Ну, народ такой... Бывают разные: русские, например, американцы,
китайцы. Немцы еще, французы. А есть евреи.
- Мы разве евреи? - удивляется Оська. - Как будто или взаправду? Скажи честное слово, что мы евреи.
- Честное слово, что мы - евреи. Оська поражен открытием. Он долго
ворочается, и уже сквозь сон я слышу, как он шепотом, чтобы не разбудить меня, спрашивает:
- Леля!
- Ну?
- И мама - еврей?
- Да. Спи.
<...>
- Мама, - спрашивает Ося, уже садясь на постели, - мама, а наша кошка -тоже еврей?

Ну да, сейчас, имея за плечами 25 лет жизни я могу долго рассуждать о том, что книга наивная, детская, "заказная" и уж слишком верноподданная. А десятилетнему пацану проскочившая где-то между Жулем Верном и Фенимором Купером, "Швамбрания" принесла много открытий. Кроме, собственно, открытия материка Большого Зуба, она открыла для меня значения таких слов, как "война", "революция", "разруха" и "евреи".
Действие происходит в двух мирах. В первом -- классическая семья евреев-интеллигентов (папа -- врач, мама -- домохозяйка, дающая уроки пианино), проживающая в маленьком городке под Саратовом. В дугом -- материк Большого Зуба, открытый двумя братьями Оськой и Лёлей, ставший для них "игрой на всю жизнь"

Скучную реальность уездного городка, гимназии, лабазов да амбаров для Оськи и Лёли заменил сказочный мир. География, климат, флора и фауна – в Швамбрании было всё, что полагается каждой стране.В пустыне Кор-и-Дор за Кудыкиными горами действительно пусто, на востоке произрастают мужественные (не путать с девственными!) леса населённые дикими коньяками, процветает мореходное дело -- порт Фель, порт-Сигар и порт у Пея прямо таки забиты пароходами, на "том берегу" в "загранице" проживают воинственные пилигвины, вечные враги швамбран...

Знакомые образы населяли остров. Остров Лукоморье был заповедником всех вычитанных нами героев. Герои были изъяты из книг. Они жили здесь вне
времени и сюжета. Навстречу нам скакал сборный эскадрон. Впереди ехал, опустив забрало, Неизвестный Рыцарь, потом Всадник без головы. За ним погонял свою клячу Дон
Кихот Ламанчский. И трусил на осле его верный оруженосец Санчо Панса. Санчо Панса вез крылья ветряной мельницы, которую обкорнал Дон Кихот. За рыцарем печального образа скакал на Коньке-горбунке Иванушка-дурачок и показывал всем язык. Далее следовали на огромных битюгах три богатыря: Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Никитич.Так их звали по имени и отчеству, а фамилии нам были неизвестны. Битюги были запряжены в царь-пушку. За ними следом крался знаменитый сыщик Нат Пинкертои. Он выслеживал Неизвестного Рыцаря. Ната Пинкертона незаметно преследовал прославленный сыщик Шерлок Холмс.

Мирную жизнь Покровска нарушают большие свершения -- мировая война, манифест и революция, гражданская война.
Все это находит отражение и в Швамбранском мире -- там своя революция -- яркая, с марсельезой и красными флагами, манефестами и митингами. Но со временем жестокая реальность чуть портит всю картин -- семью уплотняют, папу забирают на фронт, из голодающего Ленинграда на черноземье бегут родственники, в квартиру подселяют ремесленников, потом -- чекистов и комиссара... Тиф и разруха, нехватка продовольствия и дров, самогонщики и мародёры.

В Покровске выползла из подполья и стала официальной вошь.Сыпняк поставил на все красный крест. Оська настоял на введении в Швамбрании смертности. Я не мог возражать. Статистика правдоподобия требовала смертей.И в Швамбрании учредили кладбище. Потом мы взяли списки знакомых швамбран,царей, героев, чемпионов, злодеев и мореплавателей. Мы долго выбирали, кого же похоронить. Я пытался отделаться мелкими швамбранами, например бывшим Придворным Водовозом или Иностранных Дел Мастером. Но кровожадный Оська был неумолим. Он требовал огромных жертв правдоподобию.
- Что это за игра, где никто не умирает? - доказывал Оська. - Живут безконца!.. Пусть умрет кого жалко.

Не распыляясь о том, что, мол "устами младенца.." и "в каждой шутке ..." скажу -- книжица хорошая. Хотя бы потому, что красочно и наглядно показан рост и становление личности. Сказочный мир со временем наполняется совсем не детскими страстями. А потом и вовсе перестаёт существовать -- реальная жизнь оказывается куда более интересной.

Читается легко, юморок лукаво-еврейский, правдоподобность в описании гимназии с однокашниками и преподами наталкивает на мысль о автобиографичности... И ещё. Дух времени. Не знаю, я прочувствовал.