4

Нас темные, как Батыи,
Машины поработили.
А. Вознесенский, «Монолог битника», 1961

Довольно удачный дебютный роман автора (1952), стараниями маркетологов переизданный в 1954 году под названием «Утопия 14» (и изысканно переведенный на русский знаменитой Райт-Ковалевой именно под этим названием в 1967).

Автор достаточно небрежно рисует перед нами доведенный до абсолюта индустриальный мир, делая краеугольным камнем своей антиутопии полную автоматизацию производства, выбросившую весь трудовой народ на улицу.

Писатели часто пользуются этим внешне нехитрым приёмом – берут современную им тенденцию развития и доводят ее до предела разумного, чтобы показать возможные последствия. Этим приемом мастерски владеет Виктор Пелевин, он вполне удается и Уильяму Гибсону. У них был славный предшественник.

Воннегут недолгое время работал в «Дженерал Электрик». Это шапочное знакомство с крупной корпорацией явно его напугало. Он представил себе мир, полностью подчиненный административной структуре, состоящей из управленцев и инженеров, положивших во главу угла эффективность производства. И попытался сразу же высмеять его, чтобы не мучится этим кошмаром.

Любопытно, что у нас Воннегута любили за гуманистические взгляды. Однако, если присмотреться, его антиутопия построена на таких стандартных американских предпосылках, что даже странно, что у нас его приветили. Судите сами, автору не нравится централизованное управление экономикой, подчинившее себе всю страну в ходе третьей мировой войны (противник США, кстати, не разу не называется), не нравится то, что такая система подавляет индивидуальную инициативу и американский дух. Это несколько противоречит советской системе ценностей, на мой взгляд.

Понятно, что это упрятано под гуманистическим пафосом, чем-то схожим на отношение героя другой антиутопии к пролам. ГГ также страдает от того, что простой народ хоть и не бедствует, но полностью лишен смысла существования. Да, стоит отметить, что я думал, что книга Воннегута окажется более страшной, более близкой к «1984». Однако «Механическое пианино» более водевильно, соль не в ужасе системы, а в ее бессмысленности.

Специально для подчеркивания этой бессмысленности автор написал вставные главы про путешествующего по Штатам иностранного гостя, который подходит к механическому укладу жизни со своей позиции главы религиозной секты. И поэтому не стесняется называть пролетариев рабами, а суперЭВМ, управляющую всей экономикой страны, ложным богом.

Был момент, когда прозревающий ГГ начинает понимать, что внешне однообразный мир деклассированных пронизан тайными обществами, которые легко имеют доступ в мир элиты (как прислуга, которую никто не замечает). Я не мог не вспомнить о прекрасном романе Мариэтты Шагинян Месс-Менд , раскрывшем эту идею максимально удачно и невероятно гротескно.

Мне понравилось, что книгу вполне очевидно можно сравнить с У нас это невозможно Синклера Льюиса, повествующей о приходе к власти фашистов в США середины 30-х. Эти книги имеют что-то общее и помимо того, что их действие разворачивается в (относительно) маленьких американских городках. Простите использование столь неопределенного понятия, но это общее – некий американский дух, делающий (иногда) книги писателей Штатов узнаваемыми.

И я не могу не восхищаться механическим миром, созданным Воннегутом в этой книге. Это мир Двери в лето Хайнлайна, только зашедший чуть дальше. Равновесие чуть сместилось, а социальные последствия ух как непросты. Но сами по себе эти всевозможные автоматы, как бы издевающиеся над биологической природой человека, прекрасны. Вход и выход в вагоны по билетам, растолковыватель правил дорожного движения с фотодетектором движения (для любителей перейти тротуар в неположенном месте), электронные пылеуловители, автоматические заводы. И все это на основе электронным ламп.

Ну и основное – самое любопытное, что основной посыл этой антиутопии оказался реальным. Все сбылось. Нет, для выкинутых механизацией и автоматизацией людей, для их детей и последующих поколений нашлось занятие поинтересней дорожных работ и армии – офисные кресла и мониторы. Но созидательным трудом занятость большинства населения трудно назвать как ни крути.