4

С тех пор, как я впервые прочитала «Москву и москвичей», сменился социальный строй, и даже страны, в которой я её читала, уже нет.
Совсем так же, как и в случае с самой книгой – у страны, о столице которой написаны рассказы Гиляровского, было другое название и иной социальный строй.
И так же как автор, описывая старую Москву, постоянно проводит параллели "было - стало", так и я, перечитывая книгу, постоянно сравниваю тогдашнее своё впечатление и теперешнее.

Есть о чем подумать.
До какой же степени я была когда-то «продуктом» своего времени (речь идет о конце 70-х), если мне тогда ничто в книге не казалось странным и не резало глаза.
Казалось, так оно и есть: всё старое было плохим и жило ожиданием великих революционных перемен. И только эти самые перемены сделали Москву Москвою: извели нищету, грязь и криминал Хитровки, уничтожили блеск, сытость и всяческие излишества «Яра» и «Славянского базара».
Превратившийся в Музей Революции элитный Английский клуб, аэропланы над ставшим Домом крестьянина рестораном "Эрмитаж"...
«Отречемся от старого мира, отряхнем его пыль с наших ног» …

Пожалуй, я даже пожалела бы о том, что устроила сейчас перечитывание, если бы не главы о пожарных (не путать с попрошайками-пожарниками) и о московских банях.

Всё-таки настоящую любовь не перешибешь никакой идеологией и социалистическим реализмом!
Как велико восхищение автора прокопченными дымом настоящими мужиками, боровшимися с огнем в густонаселенном городе, состоящем по большей части из деревянных построек. Топорники, ствольщики, брандмейстеры, вестовые с медными трубами. А эти холеные кони, впряженные в пожарные повозки – у каждой команды своя масть: серые в яблоках, чалые, гнедые, караковые… Громыхают по мостовым пожарные обозы – это на коромысле пожарной каланчи вывесили шары – срочный вызов.

И бани! Бани – это истинная страсть Гиляровского.
Как сладок и крепок был их пар, как горячи и душисты веники. Как вкусен после жаркой парилки ледяной квас. И даже рассол из-под огурцов, которыми торговали в лавочке по соседству с ними, был «до того ароматичен и вкусен», что классовый подход оказался бессилен перед ними: Сандуновскиеми, Суконными, Челышевскими, Ломакинскими…
За «пожарную» и «банную» главы я прощаю весь соцреализм других рассказов.

Как же давно я не была в Москве … Давно, лет тридцать уже не была.
И та Москва, которую я помню, наверное, так же мало похожа на сегодняшнюю, как и на Москву времен Гиляровского.
Наивно, конечно, но лично для меня она всё так же связана с Арбатскими мостовыми Окуджавы и Охотным рядом Визбора.
«Былое нельзя воротить, и печалиться не о чем …»
Эта моя Москва не бьет с носка и верит слезам.
Счастья тебе, дорогая столица.