4

"Я проживала свои дни овцой. Но все время была завтрашним львом"

"Завтра я всегда бывала львом" - это хроника борьбы с болезнью, которая официально считается неизлечимымой. Тот редкий случай, когда аннотация не врет, это действительно "потрясающая история победы, в которую мало кто верил".
Арнхильд была тихой, воспитанной, старательной девочкой, ни с кем особенно не водилась, любила в одиночестве помечтать. У неё было несколько подружек, но большой компании никогда не было. Постепенно она стала замечать, что все чаще остается одна и что внешнее одиночество начинает проникать ей в душу. А потом Арнхильд потеряла уверенность в том, есть ли она на самом деле, потому что вокруг осталась только страшная серая пустота. В 17 лет она была госпитализирована со страшным диагнозом, звучавшим как приговор – шизофрения. Следующие 10 лет она провела в психиатрических лечебницах, были ремиссии, были обострения: она резала себе руки и ноги, билась головой о стены, ела обои и носки, её привязывали ремнями к кровати, на много месяцев изолировали от общества, поддерживая в состояние "полного покоя", выводили на прогулку на поводке, но главное – настойчиво лишали надежды на нормальное будущее, призывая смириться с происходящим и забыть нелепые мечты. Долгих 10 лет она пыталась вновь обрести себя, осознать реальность своего "Я".

"На руках и ногах у меня сохранились рубцы, есть они и в душе. Порой дела шли жестоко; как в том, что я творила сама с собой, так и в том, что происходило во время принудительного лечения. Бывает, что и теперь я не могу уснуть ночью из-за старых физических травм. Я многого не знаю из того, что должна бы была знать, потому что это прошло мимо меня. Зато я знаю такие вещи, которых, наверное, не должна была бы знать. Например, каково это — ехать на машине со скованными руками или какой вкус имеет стекловолокно."

Самое страшное в этой истории то, что она правдива: это не фантазия автора, а настоящая жизнь. Ведь это действительно страшно потерять себя.
Да, Арнхильд смогла победить болезнь, но данная история выздоровления не является универсальным рецептом лечения шизофрении, как пишет сама Арнхильд:

"Жизнь очень велика и сложна, для нее нельзя найти единого решения. Легко найти решение математического примера, действительность же не поддается расчету. Поэтому ни одна из моих историй не содержит единственной, великой, общезначимой истины".

Еще одно достоинство книги в том, что Арнхильд Лаувенг рассказывая болезни, поднимает важный вопрос отношения к больным. Если пациенту ставят диагноз "шизофрения" то социум вычеркивает его из своих рядов, он становится недочеловеком, и обращаются с ним соответственно. Лаувенг призывает всех видеть в пациенте человека, проявлять к нему уважение, попытаться услышать его. Человек в любой ситуации остается человеком, но как легко это можно забыть. Ведь поедание несъедобных предметов зачастую сигнализирует о стремлении человека заполнить внутреннюю пустоту, а посредством нанесения себе повреждений пациент стремится удостовериться, что ещё жив и действительно существует, либо пытается выразить через него страдание, которое не вмещается ни в какие слова, также это может являться средством заменить или заглушить неконтролируемую душевную боль внешней болью, которой можно управлять. Часто суицидальные попытки - это просто крик о помощи и очень важно его услышать.

"После первой попытки самоубийства меня скоро выписали, но через два дня я ее повторила. После этого меня положили в медицинское отделение, где со мной провели беседу два представителя психиатрического здравоохранения. Я сообщила им, что хочу умереть, и что в Норвегии это не запрещено. Я сказала, что не страдаю от психоза, что я, напротив, совершенно дееспособна, и единственное, что они могут тут сделать, это удержать меня от самоубийства на несколько дней, а так как я хочу умереть, то это мой выбор, и в таком решении нет ничего незаконного или дурного. Я очень старалась сохранять спокойствие, чтобы произвести впечатление разумно и хладнокровно рассуждающего человека, но в душе я рыдала, и мне очень хотелось, чтобы они убедили меня, что для меня еще есть надежда, хотя сама я в нее уже не верю. Я была так измучена, что во мне остался только холод, но я надеялась, что у них хватит тепла и на меня. Не знаю, быть может, у них оно и было. Может быть, это я так заморозилась от своего холода, что просто не могла его почувствовать. Во всяком случае, они сказали мне, что юридически я права, меня продержат в медицинском отделении до утра и завтра выпишут"

А ещё эта книга о надежде, о мечте, о вере в себя, о том, что очень сложно чего-то добиться, если рядом нет человека, который бы в тебя верил.

"Не так-то легко разглядеть доброту, если ты привык сталкиваться в мире со злом. И не так-то легко поверить в себя, если долгое время никто в тебя не верил"

И для того, чтобы выздороветь и вернуться к нормальной жизни, иногда нужна всего лишь надежа. И вот этой-то надежды Арнхильд многие годы пытались лишить, сообщая, что шизофрения не лечится, и смеясь над её мечтой стать психологом.

"Для реалистического плана не требуется надежды, реалистичность служит для него достаточной основой. Надежда нужна тогда, когда кажется, что нет ничего возможного. Некоторые мечты сбываются. Некоторые - нет. Когда я училась в средней школе, я собиралась стать психологом, заслужить нобелевскую премию и танцевать в балете. Балериной я так и не стала, и Нобелевской премии никогда ни за что не получу. Но психологом я стала. И у меня наполненная и интересная жизнь, так что у меня все хорошо. Для того чтобы чувствовать себя хорошо, не обязательно нужно, чтобы исполнились все мечты. И всегда нужно, чтобы у тебя была надежда"

Арнхильд повезло, на её пути встретились люди, сумевшие её услышать, подарившие ей надежду.

"Жизнь моя сложилась совсем не так, как я задумывала. Что-то навсегда изменилось, и жизнь направилась по совершенно другому руслу. Иногда приходится слышать от людей, переживших какой-нибудь кризис, что теперь они видят, что без него никогда не стали бы теми, кто они есть. Я не могу этого сказать о себе. Я помню, как это была тяжко, какой безнадежной казалась жизнь. Я знаю, сколько я натворила глупостей, навредила самой себе и тем, кого я люблю. Я знаю, как легко все могло обернуться в самую худшую сторону. Я знаю, что мне невероятно повезло, что я вообще осталась жива. Так что если бы в моей власти было выбирать, я постаралась бы избежать этой боли. Однако наверняка было лучше, что выбор от меня не зависел. Потому что я узнала страшно много такого, чего иначе мне никогда не довелось бы узнать. Может быть, я стала лучше в человеческом смысле, и я знаю, что мне это помогло стать хорошим психологом. Не потому что моя история справедлива для всех и каждого. Но потому что мой опыт показал мне, что нет никаких «мы» и «они>. Все мы просто люди. Все мы разные. И все в основе своей одинаковы"

Арнхильд Лаувенг бесспорно заслуживает уважения за то, что смогла пройти этот лабиринт безумия, и не только начать новую полноценную жизнь, но и исполнить свою заветную мечту.
Но преодолеть болезнь недостаточно, после утомительной и изматывающей борьбы с болезнью следует следующее сражение, сражение с обществом, с людскими предрассудками, борьба за право считаться полноценным человеком.
Замечательная книга, после прочтения которой начинаешь по-новому смотреть на многие вещи.
Вот только очень грустно от того, что если даже в продвинутой Норвегии психиатрическая система настолько далека от идеала, то страшно представить, что твориться у нас в стране.