4

Эта книга чем-то напоминает "Кафедру", только теперь мы видим с изнанки не мир учебного института, а мир НИИ 80-х, одного из множества научно-исследовательских институтов, работавших в стране. В подавляющем большинстве все это была оборонка и жизнь этих НИИ хорошо знакома автору. И - если повезет – дружеская безалаберная атмосфера, и стремительный рывок научных сотрудников в соседний магазин, потому что «воблу завезли» ( а что делать, если просто купить нельзя, а только ловить, когда завезли), и обязательные отправки всех научных сотрудников на овощную базу перебирать гнилой лук и морковь… Все это есть, описано бойко, не без юмора, и читается легко. Но ведь не ради описания обстановки затеян был роман.

Все это только фон. А на фоне – люди. Трагична фигура Юрия Нешатова. По его вине погибли люди. Не по прямой вине, но кто-то должен быть виновен. Потом суд, который оправдал, потом снова доследование, и снова оправдание – и все это ломает человека, ломает душевно и ломает физически. Но жизнь не заканчивается и надо жить, выживать, и вот он снова в знакомом кругу, отчаянно сопротивляется, но… умом понимает – жизнь не кончилась. Вот ситуация, когда всем вокруг проще сказать – ну, не хочешь, так и живи как хочешь, что тебя уговаривать, ты взрослый человек. Но уговаривают, где-то в глубине души не хотят, потому что понимают, как сложно им будет с этим угрюмым и замкнутым человеком. И все равно – уговаривают и оставляют. Но вместе с трагичностью судьбы в нем есть что-то отталкивающее. Ситуация банальна донельзя – еще до трагедии у жены завязался роман. Узнал, собрал вещи, ушел. Молча. Вычеркнул ее из жизни. По-мужски, достойно, сама виновата, все так. Только сын-то пятилетний тут при чем?
Прошло десять лет, у жена конечно же жизнь не получилась, пытается вернуться, кошкой ластится, выбирает подходики:

— …Поговорить.
— О чем?
— О Паше. Он меня тревожит.
— Меня он больше не тревожит.
…
— Мне ничего не нужно. Паше нужен отец.
— Этим не могу служить. Непригоден.

Простите, это как? Парню шестнадцать лет, самое сложное время рос без отца, выросло изрядное такое г… , но ведь это от жены он ушел. А не от сына. Или это обида за то, что когда ему было плохо и тяжело, к нему не пришел сын, одиннадцатилетний или тринадцатилетний? Да, сын у него тот еще сукин сын, и автор не жалеет грязи для описания наглого самонадеянного юнца, а что же хотел Нешатов? – Чтобы сам по себе вырос в хорошего человека? А так не бывает
Неприятен мне этот Нешатов и не верю ни в какое его духовное возрождение…

А на лабораторию обрушивается новая беда – поток анонимок. Грязных, мерзких, и руководителю приходится отписываться, а он этого не умеет. И пытается уговорить директора, что это – чушь и ересь:

…Представьте себе, Иван Владимирович, что в один прекрасный день какой-то болван напишет про вас, будто вы находитесь в интимной связи с королевой Англии. Что же, вы будете объяснять, доказывать, что это не так?
— С королевой Англии — нет, а со своей секретаршей — да. Слава богу, до сих пор таких сигналов не поступало. А то писал бы как миленький. Даже справку представил бы, что по состоянию здоровья ни с кем состоять в связи не могу. Это на вас первая анонимка пришла, вы и всполошились. Привыкнете…
— Значит, каждый сукин сын может заставить вас тратить время, доказывать, что его обвинения — ложь?
— Каждый, — философски ответил Панфилов.

Сотрудники посматривают друг на друга с подозрением, начинается почти детективное расследование, ощущение полной беспомощности человека в любом обществе – не обязательно в СССР 80-х, такое возможно и сейчас. Вычислили анонимщика, а его и уволить-то нельзя, не по закону. Обнаружили телефонного хулигана – а и с ним ничего сделать нельзя, ведь не о бомбе сообщает, просто звонит и спать не дает. Ощущение серой свинцовой мерзости бытия остается после этой истории…

Нет, это не "Кафедра". Взгляд автора стал жестче, суровее, безжалостнее.