Больше рецензий

18 октября 2015 г. 23:59

232

5 Выше потолка

Пытаясь немного отчиститься от контркультуры и обвалятся в современной философии, я набрел на Лакан-ликбез Александра Смулянского. И это эссе было упомянуто в лекции по современному применению Хайдеггера, как довольно полноценную работу по нигилизму, которая с 1950 года не устарела ни на йоту. Познакомиться с текстами Юнгера, с точки зрения лежит в папке прочитать, я собирался уже очень давно. Кроме того, он в первую очередь писатель, а значит чтобы читать его не нужно учить философский язык.
В своей книге он достаточно последователен и не настолько интертекстуален, чтобы читая его захлебнуться в выкладках, которыми пропитано уже все. Упорядочить нигилизм у него получилось так, что к нему не осталось никакой ненависти или злости - он болезнь, которая может поразить, так что против него есть профилактика.

Упрек в нигилизме сегодня популярен, и каждый приписывает его своему противнику. Весьма вероятно, что правы все. Поэтому нам нужно обратить упрек к себе, а не разделять позицию тех, кто неутомимо ищет виноватых. Менее всего знает время тот, кто не испытал на себе чудовищную силу ничто, и кто не уступил его соблазну.

Автор традиционалист в своем отсутствии страха смерти хотя и смог прожить больше 100 лет в здравом уме и трезвой авантюрности. И он не противоречит себе, говоря о нигилизме он не отрешается от него, поэтому как практик он раскрывает его теорию. Смотря по сторонам, он предъявляет обвинения не нигилизму, как таковому, а нигилизму, как основной идеологии. И тут для критичного россиянина, становится не до шуток, потому что сплошняком симптомы соответствуют нынешнему состоянию. Болезненность, зло и хаос - наше все (за правильным значением этих понятий и их уместностью идем в эссе).

Примитивное, менее дифференцированное, некультивированное он охватывает более властно, чем мир с историей, с традицией и способностью к критике, такой мир к тому же труднее поддается автоматизации.

То, что люди с криминальным прошлым становятся опасными, настораживает меньше, чем то, что люди, которые встречаются повсюду, в том числе на чиновничьих должностях, впадают в моральный автоматизм.

Появляются эрзац-религии, число которых огромно, как будто мы оказались под одним из более низких божественных сводов. Можно сказать, что из-за низвержения высших ценностей теперь все и каждый получают возможность культового посвящения и толкования. Эту роль берут на себя не только науки. Множатся идеологии и секты; это время апостолов без предназначения. Наконец, в апофеозе начинают участвовать и политические партии, и божественным становится то, что служит их доктринам и их меняющимся целям.

Один из маневров Левиафана — попытка убедить молодежь в том, что его зов идентичен призывам Отечества. Таким образом, он получает в жертву лучших.

Тех, кто говорит, сегодняшние тираны не боятся. Это было возможно только в добрые старые времена абсолютного государства. Намного страшнее молчание — молчание миллионов, а также молчание мертвых, которое день ото дня становится все более глубоким, пока не огласится на суде. В той мере, в какой нигилизм становится нормой, символы пустоты становятся страшнее, чем символы власти.



И как уже сказано выше нужно следить именно за собой, потому что "выздоровление ведь не наступит от того, что каждый станет доктором".