Больше рецензий

peggotty

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

14 марта 2015 г. 19:21

2K

3.5

Думаю, здесь тот самый случай, когда преференции нужно обозначить на берегу - в скобках замечу, что писать о "Цвингере" - все равно, что проигрывать ту сцену из Kill Bill, когда одноглазая медсестра радуется идеальной возможности употребить, наконец, к месту слово "колоссальный". Так вот, о преференциях: в переводческом плане я Team Костюкович. Я искренне люблю Эко в ее исполнении со всеми этим ее "олеями" и ноздреватым русским языком, который выглядит настолько чистым и в то же время не вполне русским, что укладывается в мое внутреннее представление о некой русифицированной итальянщине: ну, не знаю, это как если бы томик Блока перемножил сам себя на "Декамерон" и вместо того, чтоб утробно рыдать о портянках и втискивать высокий лоб в христов венчик, сбежал бы подале от чумы, сумы и тюрьмы русской литературы.

Однако же этот идеальный, полуэмигрантский, очищенный граппой от вульгарных примесей и наполовину утраченный нами русский язык Костюкович, как ни странно, едва не стал тем препятствием, которое чуть было не помешало мне дочитать роман до конца. Дело в том, что всякий переводчик в какой-то момент чувствует себя властелином языка. Он знает слово "заскорузлый"! Он не обойдет вниманием слова "куцый", "смоляной" и "рассусоливать". Он не только вытряхнет из глубин лингвистического подсознания слова "рдяный", "нутряной", "мглистый", "пришепетывающий" и "волглость", но и правильно их употребит. И это волшебное, разумеется, чувство, и страшно необходимое любому переводчику качество - уметь в нужный момент встряхнуть себя как мешочек с лото и вытащить оттуда идеальное, округлое в своей правильности слово, со щелчком загнать его во фразу и сделать себе бинго. Однако при переводе переводчик все-таки ограничен рамками чужого текста и, как ни крути, если у него переводческая совесть вживлена в нужно место, он не сможет распахнуть пошире свой словарь и разом окатить страницу заветной солоноватой, скажем, червленостью, потому как в книге его уже поджидает автор с бейсбольной битой собственных слов.
Но.

Но если переводчик начинает писать книгу, то ты - читатель - чувствуешь, чувствуешь вот это вот "ну понеслась", вот это вот "ну наконец-то", радостный выброс пуза из расстегнутых переводческих джинсов, осознание того, что можно взять слова и употребить их куда угодно - до запятой и после, все, какие есть, слова брать можно, все они - твои. И вот первые десять процентов "Цвингера" (простите за вынужденную дигитальность, она обусловлена эпохой) - это такой огромный выдох, в котором на читателя обрушивается весь громадный словарный запас Костюкович, весь этот тертый русский с прожелтью, волглостью, рдяностью и состоянием грогги. Бурливый этот язык, к тому же изливается изо рта престарелого жеманника, полу-плейбоя, полу-недоросля Виктора Зимана, который изнутри всю дорогу зовет себя Викочкой и это токующее "викочкование" тоже входит в те самые десять процентов, которые надо как-то пережить, переждать, преодолеть, к которым надо притерпеться. Потому как, слава Богу, у Костюкович - даже за первым бурным потоком сразу всех слов, за этим неизбежным, простите, семемоизвержением свободного человека - угадывается план и логика, а это в русской литературе вещи настолько утраченные или в лучшем случае траченные молью, что, пообвыкнувшись в водовороте хрящеватой прожелти, как-то смиряешься со всем этим - ради плана.
План был в том, конечно, и он, спасибо опять автору, легко угадывается, чтобы показать семейную, родовую историю тем внутренним монологом, который без конца рождается и затухает у нас в голове - без особой стройности, точек и запятых с обилием тропов, дурацких фразочек и прочих словечек, которые прилипают к нашему внутреннему я как волосы и крошки к шарику пластилина: вроде и мусор, а никуда уже и не денешься. И вот наш прелестник Викочка (ну, писечка, ну за что ж ты так с собой) в такой вот круговоротной манере вспоминает все на свете, пытаясь одновременно прожить с соплями Франкфуртскую книжную ярмарку, которая вокруг него постепенно закручивается в жидковатый триллерок с пропавшими рыжими секретаршами, русскими олигархами и подозрительными украинскими бабами.
Отсюда книга распадается сюжетов этак на тысячу и тянет сама себя в разные стороны: направо пойдешь - в Бабий Яр попадешь, налево пойдешь - чу, хоронят Высоцкого, а прямо пойдешь - в историю войдешь. Здесь можно прочитать обо всем - как обхитрила двадцатый век отдельная еврейская семья, как оно жилось интеллигентам в лагерях, как перекраивали Москву под Олимпиаду-80, как мужику хочется потрахаться (очень сильно), как заключают контракты на книжных ярмарках (очень интересно), как оно там, не здесь, живется (очень хорошо) и так далее: возьми любую тему, дерни за ниточку - в "Цвингере" что-нибудь да откроется.
И это, конечно, огромный и не совсем комфортный опыт для не слабых духом читателей, которые готовы вслед за лопоухим персонажем немного потошниться в аэродинамической трубе его личных - как глисты личных - переживаний, укачивающих до самых кишок как весь двадцатый век. Я не могу сказать, что порекомендую прочесть "Цвингер" всем и безоговорочно, хотя - замечу опять же в скобках, что для переводчиков нет лучшего справочника по всему русскому языку, чем этот роман - но сама я не жалею, что его одолела. Местами чтение напоминало, конечно, въезд в гору на самокате, но, с другой стороны, когда еще так покатаешься.

Комментарии


Хорошо вот про эти все дурацкие словеса, которые лепят куда ни попадя в любых количествах, это как недостроенный готический собор, от всех нюансов и арочек котрого рано или поздно закружится голова. На мой взгляд роман ещё портит (простите, никого не хочу оскорбить, это банальная разница полов в восприятии жизни, что-ли) "бабскость" автора: это когда женщина-писатель настойчиво выставляет героя-мужчину патологическим козлом и мудаком. И Викочка и Зиман выставлены ну просто фееричными мудаками, неспособными себе нос подтереть без сюсюкающего женского участия. Женщины-читатели это, может, и не очень замечают, но мужчины, простите, замечают. И вот это "мужыки все кааазлы" толстой красной линией сквозь весь роман проскакивает через (не)всю современную женскую прозу от Этвуд до какой-нибудь Нэнси Хьюстон. Пишу (не) в скобках, потому что есть счастливые исключения: Хайсмит, Анита Мейсон, Тартт, естественно)


Я не в тему. возможно. И "Цвингер" читать вряд ли стану, хотя ваше о нем чудесно, как всегда.

Я просто хочу поздравить, пусть с опозданием. И сказать, что вы совершено замечательно и потрясающе талантливы (и это не попытка втиснуть в минимальный объем все русские слова для обозначения превосходной степени, какие я знаю, но - констатация факта).
И какое счастье для русскоязычной литературы, что вы есть.

Желаю успеха во всем.


Ваша рецензия чудесна. Настолько, что я потеряла всякий интерес к "Цвингеру". Ну какой там, в самом деле, роман, когда такая рецензия...


Спасибо большое за Вашу рецензию! Прочитала уже больше половины и никак не могла понять когда же начнется, собственно, заявленный водоворот событий. Подписываюсь под каждым Вашим словом, данная книга яркий пример графоманства. Но не в моем стиле бросать книгу недочитанной, так что осталось ее "домучить" :)
Хотя при этом необходимо сказать большущее спасибо Костюкович за её переводы Умберто Эко! Благодаря её работе у нас есть возможность насладиться писательским гением итальянского автора.