4.5

На такие книги очень непросто писать рецензии. И не только потому, что это - сборник, и не просто потому, что о ней уже несколько раз весьма неплохо написали. На самом деле это немного похоже на "рецензию на человека", или на судьбу, или на эпоху... А ведь все эти варианты одинаково дико и бессмысленно звучат.
Словом, если говорить об авторе, то я безусловно восхищена тем, как прекрасный театральный художник Эдуард Кочергин умеет видеть людей, подмечать важное, я покорена его умением в нескольких страницах показать человека, зачастую - совершенно необычного и неожиданного, странного, страшного, заинтересовать читателя его судьбой. Словом, я готова была прочесть неплохие воспоминания, но найти в художнике писателя - это было большим открытием для меня. При этом меня, пожалуй, гораздо больше зацепили те рассказы, в которых Кочергин рассказывал о своем детстве и о своих тогдашних встречах и впечатлениях. Последние две части тоже были интересны, но, на мой взгляд, они достойны быть частью другого сборника. Все же, там нам встречается изменившийся, взрослый и состоявшийся герой, а я с куда большим удовольствием прочитала бы о том, как он учился в Академии, как становился художником... То есть о его пути. Пусть - в рассказах, пусть отрывочно, но все-таки главное, чем он здесь меня зацепил - самим собой.
А еще, конечно, нашим с ним городом. Теми улицами, на которых всё происходит... Я на этих улицах живу, хожу. Теми людьми, которых он здесь встречает. Я вижу их. Чаще - издали, но временами довольно близко. Иногда - возникало ощущение, что он пишет пропущенные страницы истории города, а не рассказы о странных людях, встретившихся ему на жизненном пути. Почему-то все эти рассказы - делали удивительно живыми и мой Спасский остров, и его Петроградку, и наш с ним общий Васильевский у Смоленки.
Питер всегда умел быть глубоким. На поверхности - блестящий, лощеный, высокомерный, немного самодовольный. Многие видят наш город именно так, приезжая на пару дней, и уверены, что он - действительно такой. Кочергин приподнял со дна немного ила, и показал совсем другой Питер. Темный, криминальный, маргинальный, нищий... Но живой, и зная мой город, я не удивлена, что даже на самом дне здесь найдутся настоящие бриллианты... А мы - живем где-то посреди этой толщи воды, многие - очень вдали от дна, но и не на блестящей поверхности. Мы живем в удивительном городе. Где-то мне встретилась хорошая мысль: Человек, который пробыл в Питере три дня, уверен, что он почти всё посмотрел. Человек, который прожил в Питере месяц, думает, что он многое видел. Человек, который прожил в Питере год, понимает, что он мало что успел увидеть. Человек, который живет в Питере всю жизнь, знает, что он почти ничего не смог повидать в Питере.
Я всерьез читаю книги о нашем городе, смотрю передачи, много гуляю, но я не успеваю за ним! В нем столько прекрасного и столько скрытого.... Когда бы всюду успеть!
А вот с Кочергиным я снова оказалась в районе наших Смоленских кладбищ, через которые мы с маленьким сыном ходили в бассейн, и гулять, и даже в гости... Я задумалась о том, кто жил в квартире у Академии Художеств, куда мы часто приходим в гости к другу. Я обрадовалась, узнав, что первый трамвай действительно ходил когда-то с Васильевского к Балтийскому вокзалу, совсем неподалеку от нашего дома... Я даже стала всматриваться в лица нищих у Никольского собора. В общем, хотя я и совершенно согласна с мыслью Анатолия о том, что это - одна из самых сильных книг о войне, прочитанных мной, но для меня это - прежде всего - книга о моем городе, о его изнанке. О людях, нелюдях, о детях, птицах и даже собаках...
И теперь Медный всадник в моей памяти останется не только привычным имперским символом, мимо которого я частенько проезжаю, но и этим глупым обжорой, нелепо сгинувшим в страшном веселом поезде конца войны.
Не читайте эту книгу ради занимательности - вам будет страшно. Не читайте ради любопытства - вам будет мерзко. Читайте, если вы умеете любить, и если готовы к правде. Вам будет больно.
Но это всего-навсего означает, что вы - человек.