4

Итак, куртуазный мир Окситании. Трубадур настраивает лютню. Рыцарь склоняется в поклоне перед златокудрой дамой. Не сомневайтесь: любовь вспыхнет с первого взгляда, а то и заочно. А лютня уже поет...
Ни скепсиса, ни иронии по отношению к куртуазным образцам. Описание не грустной для Окситании реальности с альбигойскими войнами и святым Домиником, а утраченного идеала. Все идеалы - всерьез, все страсти - космического масштаба. Гильем падает в обморок, едва взглянув на башню Фламенки. Арчимбаут от ревности теряет и рассудок, и человеческий облик. Что-то в этом есть освежающее, словно из ледяной России и впрямь переносишься в весенний Прованс.
Вопреки стилистике современных фильмов о средневековье, мир "Фламенки" - яркий и радостный. Трубадур с видимым удовольствием описывает, например, шампанскую ярмарку: ослепительную зелень луга, яркие шатры сеньоров - желтые, белые, багряные.

На шишках золотых орлы:
Лишь солнце выглянет из мглы,
Долина вся воспламенится.

Столь же ослепительной, блистающей предстает героиня:

Как солнце в блеске и красе
Неповторимое, она
Сияет в их кругу одна.
Лица ее столь свежи краски,
Во взоре столько нежной ласки,
Столь веселы и сладки речи,
Что слывшая живой до встречи
С ней, или более прекрасной, -
Неловкой делалась, безгласной,
Стеснявшейся красы своей,
Мол, чтобы выглядеть милей,
Что толку вон из кожи лезть
Там, где такая дева есть.
Всех затмевает и бледнит
Всечасный блеск ее ланит,
Горящих весело и живо.

При этом роман не столь одномерен, как может показаться поначалу. Повествование балансирует на грани между историей идеальной любви, какой не постыдился бы и Джауфре Рюдель... и забавной новеллой в духе Боккаччо об одураченном ревнивце. И надо отдать должное автору, оборотная сторона рыцарского служения тоже проглядывает сквозь всю словесную вязь. Став супругой, прекрасная дама не может уже ждать от мужа рыцарского поклонения. Ее могут избить, заточить, отослать к родителям - она совершенно бесправна. Все, что ей остается, - ждать, не пошлют ли ей небеса достаточно предприимчивого любовника, с которым можно обменяться в церкви короткими, как мысль, репликами.

– Увы! – В чем боль? – Умру. – Чей грех?
– Любви. – К кому? – Да к вам. – Как быть?
– Лечить. – Но как? – Хитря. – Начни ж.

Финал романа утрачен, но, вообще-то, и не нужен. Лютня пропела, трубадур поведал свою грезу о светлой Окситании. История Гильема и Фламенки по сути завершена.
А итог, пожалуй, такой. Мир, в котором живут Гильем и Фламенка, - совершенно искусственный, но прекрасный... если вам нравятся такие вещи.