4

Во-первых, давайте сразу определимся: «Американские боги» — не магический реализм. Так же, как «Тихая ночь» не колыбельная, и «Ой, мороз, мороз» — не серенада. Не спрашивайте меня, почему. Покажите «Американских богов» Маркесу, Альенде, Кортасару и пусть они объяснят, почему. Тогда что же это, постмодернистский роман? Безусловно, он постмодернистский, хотя бы потому, что это превосходная стилизация, чуть ли не единственный в своём роде английский американский роман (неслучайно в послесловии автор подчёркивает, что намеренно избавлялся от англицизмов). Но, как положено постмодернистскому роману, он не обманывает ожидания читателя, а наоборот по большей части предсказуем с самого начала, даже прямо с заглавия и обложки. Значит, фэнтези? Пожалуй. Как минимум, у романа классическая фэнтезийная сюжетная канва: все долго ходят-ходят с места на место, меняя разные виды транспорта, а в конце собираются на Последнюю Битву. Гейман ни полсловом не погрешил против традиций Толкина и Льюиса, а настольной книгой у него был если уж не Пропп, то точно Кэмпбелл. Каноны ломаются только в последних главах — вот сразу с них, пожалуй, и стоило бы начинать.
Итак, фэнтези с постмодернистским «твистом». Не самое толковое определение жанра, но мне кажется, Гейман написал эту книгу не для того, чтобы вписываться в какие бы то ни было определения. Впрочем, зачем вообще (кроме чистого упоения магией слова) он её написал, я не могу понять.
Во-вторых, у меня много вопросов к автору по части матчасти. Почему он смешал в одну кучу богов, мифологических существ и культурных героев, я не спрашиваю. Не он первый. Но — такой размах и такая небрежность исполнения. Впечатление, что Геймана подавил масштаб собственного замысла. Наиболее проработанные образы — Один и Локи, остальные либо стереотипны, и это хотя бы остроумно, либо по милости авторской фантазии превратились непонятно во что. Лепрекон говорит с забавным акцентом, пьёт эль и после третьей кружки лезет драться — прекрасно. Но вот зачем джинн имеет в рот арабского мальчика? В арабских сказках и в духовных трактатах джинны совершают много интересного, но так себя не ведут, даже чтобы переселиться из одного земного тела в другое. И раз уж Гейман берётся за широкий охват национальностей, то куда он дел остальных богов? Например, в начале прошлого века множество финнов эмигрировали в Америку, и между прочим, персонажи с финскими именами в книге упоминаются. А где Укко? Где Тууликки? Где, на худой конец, Вяйнямёйнен? А? А?! Если вы хотите возразить, что цивилизованные финны сами давно забыли своих богов, то скажите это финнам, ага. Скудный у мистера Геймана культурный багаж, вот что. Ну и я бы добавила, что у меня от диссонанса дёргалось веко каждый раз, когда разнообразные языческие боги ничтоже сумняшеся поминали Иисуса всуе, но это, конечно же, моя личная проблема. Впрочем, я ещё много могу придираться к мелочам, просто потому что я бы представила богов совсем не так, как это сделал Гейман.
Возможно, в том-то и дело. Допускаю, что я просто слишком монотеист для этой книги. Никогда бы не подумала, что религия может повлиять на художественное восприятие, but now I can believe anything. И откровенно говоря, все красивые формулы, которые автор красиво преподносит устами богов: и что жизнь и смерть это две стороны одной монеты, и что не только не бывает счастливого конца, но вообще не бывает конца, — не знаю, как для людей религиозных, но для человека верующего всё это прописные истины. Да, поразительные, да, едва умещающиеся в голове, но всё же вшитые в программу. Поэтому на каждом шагу у меня был для автора один ответ: oh really say that again.
Гейман создал собственную космогонию, одну из космогоний, которым с начала времён несть числа, но её существование и смысл ограничены пределами верхней и нижней обложки.