3

Семья Эглетьер – на первый взгляд семья почти идеальная. Славная тетушка Мадлен с любовью и тревогой наблюдает за гнездышком своего брата; отношения у них не самые лучшие, но она, в конце концов, взрастила его детишек, Жан-Марка, Франсуазу и Даниэля, и уж с ними-то у нее связь нерушимая. Детишки молодцы, адекватно отреагировали на родительский развод и спокойно воспринимают свою молодую и красивую мачеху, да и с мужем матери общаются неплохо. Казалось бы, все проблемы, которые придется разбирать Мадлен – это проблемы юношества. Поддержать влюбившуюся племянницу, оказать протекцию племяннику, рвущемуся в путешествие, и так далее.

Однако постепенно становится ясно, что семейство Эглетьер прогнило, с какой стороны ни посмотри. Отец семейства преспокойно изменяет своей жене, моложавая Кароль заводит связь со старшим пасынком, даже невинная, почти святая Франсуаза оказывается втянута в этот омут и в конце концов срывается в истерику, понимая, что мир этот для нее слишком грязен. Оно и понятно, когда поначалу семейство – это красивая картинка, но чем дальше, тем больше мракобесия. Ну да что делать. Потребности, как без устали твердят персонажи! Нынче нет в жизни места излишней наивности и, не дай бог, каким-то там понятиям о нравственности. У каждого своя жизнь, и эта жизнь – сугубо личное дело каждого, каким бы грязным оно ни было.

Во всем этом безобразии единственный трезвый голос – голос Мадлен, но даже он разбивается о стены этих убеждений.

Роман не оставил после себя сколько-нибудь ярких эмоций. Я вот тут вижу тег «семейные дрязги», и точнее сказать просто невозможно. Ну, есть, конечно, какая-то утонченная трагедия в столкновении с грешным миром полусвятой Франсуазы, но она вышла довольно банальной и не особо трогательной. Этакая театральная драма.

Кроме того, впечатление изрядно подпортил момент с русским преподавателем, хотя это уже, наверное, вина редактора, а не автора. Ну, как так можно? Преподаватель говорит, мол, вот мой перевод пушкинского «Пророка», и «он прочитал по-французски», а дальше идет черным по белому: Духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился, и шестикрылый серафим на перепутье мне явился… Ну что ж, мсье Козлов, замечательный у вас «перевод» вышел.

По-хорошему надо бы, наверное, прочесть остальные книги, дабы развернулась настоящая семейная сага, они, как правило, имеют свойство увлекать, и будь все эти книги втиснуты в один том, я не остановилась бы и, вероятно, оценка была бы выше. Но первая книга выглядит законченной, и как состоявшееся произведение мне она не особо понравилась.