4

Чтобы уместить одну жизнь в плотный и жесткий, как деревянная кадка, сюжет, потребуется уложить все события одно за другим, четко следуя порядку, не отвлекаясь на мечты и сторонние размышления, не используя диковинных слов. И хорошенько сдобрить слезами, как селедку солью. Тогда все дни сохранятся в памяти дольше. Конечно, можно было бы засахарить воспоминания, как лепестки розы, но вкус крестьянской жизни не слишком-то сочетается с приторной сладостью и, скорее всего, ничего бы из такого рецепта не вышло.

Поэтому только слезы, только селедка. Хлеб и вода. Истрепавшаяся одежда. Красные пальцы, загрубевшие от холодной воды. И ни гроша на милые пустячки, от которых жизнь стала бы хоть чуточку веселее. Вот вам история Дитте.

Конечно, похожую найти нетрудно. У одного только Золя поищите. И вот тут я могла бы сладко восхититься, что все равно, все равно у каждого жизнь разная. Как снежинки. А вот тут добавила бы с надрывным пафосом, что у Дитте снежинка упала в грязь и была раздавлена равнодушными прохожими, хотя узор ее был самый нежный, самый хрупкий. Но я не буду. Потому что история Дитте и правда не уникальна. В этом-то и скрывается особенная тоска – сколько же таких наивных простушек проживают свой век в безысходном одиночестве и совершенно напрасно. Нет им конца и края, и некому встряхнуть за плечи несчастную дурочку и спросить, ну что же ты делаешь? Не жди никакого принца, он же дурак почище тебя. И штаны у него в заплатах, и конь из плюшевой головы на палке, молью траченый. Куда на таком уедешь?

С другой стороны, без таких вот безотказных трудолюбивых Дитте могло бы нарушиться вселенское равновесие. И ходил бы мир голодный да с протекающим носом. А так можно не опасаться. Пока кто-то другой страдает от неразделенных чувств, думает о тема-рематической организации или корпускулярной теории, несет светлые идеалы или разлагается в пивнушке, мамочка Дитте встала еще до рассвета и сварила кофе. С сахаром, сливками, каждому хватит. Берите чашку.