4

"Наконец, перед тем как задраить люки и начать погружение, нужно напомнить вот что: эту книгу ни в коем случае нельзя читать как сборник окончательных и нерушимых истин, потому что она таким сборником не является. С авторами этой книги можно и нужно не соглашаться, яростно спорить, их суждения хорошо бы разбить в пух и прах - мы, имейте в виду, не на экскурсии, а в опасном путешествии, и почтение к музейной пыли, а равно и к авторитетам здесь неуместно".

«Советская литература» - одно из самых частых ограничений во всевозможных флэшмобах. Тот раздел литературы, к которому большой процент современных читателей относится с незаслуженным презрением и, старательно избегая, не дает ни малейшего шанса себя переубедить. И очень зря.
Конечно есть книги лубочно-восторженные, которые наполнены пропагандой и лозунгами в поддержку уже не существующей партии. Но кроме них за почти 70 лет существования СССР было создано немало замечательных книг.
Именно о них и пытаются рассказать двадцать три автора новой литературной матрицы.
У кого-то получилось лучше, у кого-то хуже, но книга безусловно заслуживает внимания.

Самое обидное, это небольшой объем отданный каждому писателю. Возможно стоило разбить материал на 2 тома, тогда не было бы чувства сжатости материала. Хотя в случае с неинтересными или неудачно написанными главами это наоборот плюс. Но, я до сих пор не понимаю, как можно отдать целые главы малоизвестным сейчас Эренбургу, Тынянову и Серафимовичу, а потом объединить на 20 страницах Астафьева и Распутина.
Или обойти в книге титанов советской фантастики. Но именно так и здесь и происходит. Вячеслав Рыбаков, написавший главу о советской научной фантастике, упоминает, что по его мнению Беляев, Ефремов, Стругацкие, Булычев заслуживают каждый своей главы, а раз у него она всего одна, то он и рассказывать о них не будет. Да и назвать их советскими он не может. К Рыбакову, а заодно и к людям, хорошо разбирающимся в современной фантастике, у меня есть ещё один вопрос. Автор "скромно" упоминает себя, как одного из ведущих фантастов России. Серьезно?

Ещё одна интересная деталь, составители пишут, что пытались расставить авторов в хронологическом порядке, беря за точку отсчета дату первой публикации. Возможно. Но к тому же они явно стараются поместить рядом двух рассказчиков с полярными точками зрения.
Если в главе об Артеме Веселом Илья Бояшов упоминает, как изменилось его отношение к Гайдару после знакомства с подробностями службы Аркадия Петровича в Красной армии, то в следующей главе автор прямым текстом говорит, что верить этим россказням про Гайдара может только очень глупый человек.
Или кто-нибудь восторженным соловьем расписывает идеальную жизнь в Советском Союзе, отрицая наличие цензуры и прославляя литературу в условиях не Свободы, ведь только так оказывается можно творить, то следующего это же время однозначное Зло.

Многие главы скорее анализируют отдельные произведения или временной промежуток, в котором жил писатель, чем рассказывают биографию самого писателя. Кто-то предпочитает сделать упор на себе и своих взглядах. Но есть просто замечательные главы, после которых хочется немедленно прочитать упомянутые рассказы или романы и подробнее познакомиться с их автором. Для этого все и затевалось, если я правильно понимаю задумку составителей.
Правда не очень понимаю возрастную аудиторию. Упомянутым старшеклассникам, как мне кажется ещё рано браться за неё. Я встретилась с этой книгой благодаря совету репетитора своего брата и по его чтению всех трех матриц рискну сказать, что одинадцатикласснику все-таки сложновато дается это чтение.
А вот читателю с большим запасом знаний и по литературе, по истории должно быть интересно. Но очень советую перед покупкой проглядеть главы о наиболее привлекательных для вас писателях, вдруг после этого захочется убрать книгу обратно на полку.

Немного цитат из каждой главы

Илья Бояшов - Бомба на прилавке (Артем Веселый)
Отличная глава. Здесь есть и биография автора, которая дает достаточно четкое представление о его жизни и небольшие вставки из произведений, которые помогают "почувствовать" автора. Чувствуется, что Илья Бояшов искренне любит творчество человека о котором пишет, ему веришь, что "Россия, кровью умытая" пробрала до дрожи, изменила что-то в жизни своего читателя. Именно эта глава, прочитанная в чужой книги заставила меня срочно пойти за своим собственным экземпляром.

Теперь о последствиях взрыва: именно с тех пор, как угостился я варевом "России, кровью умытой", а затем переварил, осознал, осмыслил содержимое, - до дрожи, до какого-то на уровне клеток отторжения возненавидел все, что связано с любым "движением масс".
...
Художник незаметно для себя превратившийся в орудие той самой простой божьей истины, которая в итоге оказалась и выше, и правдивее его собственных убеждений. И эта явственная, как бы против воли автора, истина (суть её предельно проста: ни под какими знаменами не доводите дело до крови ни в России, ни в Египте, ни в Ливии) потрясает.

Михаил Елизаров - На страже детской души (А.П. Гайдар)
Яростный текст. Все силы брошены на то, чтобы защитить, оправдать любимого писателя. И показать тем, кто не знает, сколько величия, веры в книгах Аркадия Петровича. Верю ли я в это? Нет. Помешает ли мне несогласие с автором меньше любить писателя и когда-нибудь читать его своим детям? Не думаю.
Внезапное открытие: как оказывается много в таком коротком псевдониме.

Неужели я тогда не понимал, что Гайдар не учил умирать? Стоя на страже впечатлительной детской души, он просто учил жить так, чтобы не бояться смерти.
...
«Г» - первая буква фамилии Голиков; «ай» - первая и последняя буквы имени; «д» - по-французки «из»; «ар» - первые буквы названия родного города. Г-ай-д-ар: Голиков Аркадий из Арзамаса.
Детский писатель.

Наль Подольский - Тяжкое бремя интеллигентности (Ю.К. Олеша)
Основная часть посвящена не широко известным "Трем толстякам", а пугающей "Зависти". Сравнению главного героя и самого писателя, критике последовавшей за этим романом и нищей жизни в последние годы.

Судьба коварна и переменчива, но Олешу, начиная с юности, она хранила от бед с удивительной последовательностью.

Герман Садулаев - Бригадный комиссар из Мертвого переулка (Н.А. Островский)
Автор не любит современную Россию, возможно справедливо, но строки про больную, слабую страну, силящуюся догнать Португалию, коробят и отталкивают. К тому же хоть интернет и вошел прочно в нашу жизнь, но неужели нельзя написать статью по литературоведению, не использовав фразы вроде "ОБЖ. Что значит «О, Боже, мы в Ж.». В ЖЖ." Не все читатели, которым могла бы быть интересна эта книга, смогут понять о чем собственно идет речь.

А женщины, их у него было много. И он любил, но железной рукой останавливал сердце, потому что не время, ах, не время! Пока последняя буржуйская гадина. И он оставлял, а они смотрели вслед с заплаканными глазами, потому что. Рок-н-ролл мертв, а революция - нет. Революция продолжалась.
Так закалялась сталь.
Бумага, трафарет, карандаш. И новая жизнь. Новая жизнь никогда не дается даром.
...
Но в массовом сознании осталась всего одна фраза, укороченная и опошленная, мем.

Павел Крусанов - Штольц - в жизнь (Б.А. Пильняк)
Поэтапный рассказ о покорении литературного Олимпа, от быстрого взлета в верх к жестокой и медоточивой критике потом. Потом история жизни. Возможно местами высокопарно, но душевно.

Сожалел ли Пильняк о чем-нибудь в свои последние дни? О том, что не уехал из России, а остался? О том, что крутил педали, а не давил подушку на диване? Не думаю. Он прожил отличную жизнь.

Сергей Шаргунов - Тайны тугой головы (А.С. Серафимович)
Я, к своему стыду, ничего не знала об этом авторе до этой книги. Теперь в самых ближайших планах знакомство. Замечательная глава.

Ростовская область славится маньяками. Статистика говорит: их здесь больше, чем в любом другом уголке земного шара.
Он -отсюда.
...
..., чем позднему Толстому, отрицавшему семью и чувственные удовольствия, приглянулись "Пески": циничная история болезненной похоти и профанации любви.
...
Мое первое впечатление после прочтения было простым: цветок зла. Самодостаточный и пышный, наглый и мясистый. Цветок, который неловко обняла прозрачная обертка из нескольких уныло шуршащих идеологических фраз.
Если говорить коротко, Железный поток" - сплошная жесть.
Если говорить длиннее, все не так просто.

Владимир Березин - Жизнь Вазир-мухтара (Ю.Н. Тынянов)

Итак - все неточно, все смещено, история сдвинута, как в фантастическом романе.
Но это не отменяет величия романа.
Отчего же это великая книга? Да оттого, что, несмотря на всю неточность, в ней слышна завораживающая работа жерновов, которые смалывают человеческие судьбы, герои движутся на встречу смерти, но жернова все-таки не всесильны, ведь "ничего не кончилось".

Александр Етоев - Вся правда о Евгении Шварце (Е.Л. Шварц)

Принимать и воспринимать смешное умеют многие - или делать вид, что воспринимают. Хотя сейчас с этим просто - дай смех за кадром, и всякий знает, где смешно, а где нет.
... Передавать смешное - это уже искусство. ... Это редкий дар. Шварц владел им в совершенстве.

Алексей Ахматов - Свидетель стороны защиты (В.Я. Шишков)
После книг уровня "Крутого маршрута" читать то просто противно. Все эти рассуждения о благе цензуры, о её необходимости настоящим художникам. Фактически, по словам Ахматова, все ужасы репрессий и цензуры - выдумки антисоветчиков, искажающие прекрасную жизнь в которой встречались небольшие перегибы.

Человек слаб. Без внешних ограничений, правил, норм, морали и цензуры он зачастую не способен двигаться вверх самостоятельно, тогда как вниз - сколько угодно.
...
Возможно СВОБОДА, как ни парадоксально, есть главный враг творческого человека.

Ольга Погодина-Кузмина - Завороженный смертью (А.А. Фадеев)
Рассказ о человеке, жившего в гармонии с властью, менявшего свои взгляды в зависимости от настроения партии, завороженного смертью. Фадеев завел роман с женой Булгакова, навещая умирающего писателя, помогал молодым авторам, а потом клеймил их. Неприятный и несчастный.

Искусство - это всегда идеология. Художник служит "сильным мира" или же противостоит им, третьего не дано.
...
Советская же власть потребовала от своих летописцев небывалого компромисса - воспеть гибель страны и победу над собственным народом, осуществленную во имя новых, неизведанных богов.
Боги эти обещали мир и справедливость будущим поколениям, но отличались кровожадностью. Судьбы тех, кто поверил обещаниям, отмечены трагической печатью. Среди них и Александр Фадеев - автор "Молодой гвардии", советский классик, любимец Сталина, двадцать лет возглавлявший Союз писателей СССР и завершивший свою жизнь выстрелом из именного пистолеоа в сердце.

Александр Мелихов - Не забудьте прошлый свет (И.Г. Эренбург)

Эренбург в последние годы его жизни был несомненно уже не реальным человеком из плоти и крови, но легендой.

Захар Прилепил - Леонид Леонов: эксперимент с человечиной не удался (Л.М. Леонов)
Ещё одна великолепная глава. Ещё один автор в очередь на прочтение.

Есть великолепная фотография, где вместе запечатлены Леонов и Есенин. На дворе 1925 год, перед нами два, кровь с молоком, красавца - первый поэт России и претендующий на звание первого прозаик (через пару лет во мнении, что Леонов лучший, сойдется и советская критика, и антисоветская).

Лидия Сычева - Виктор Некрасов и его герои (В.П. Некрасов)

Творческий путь Виктора Некрасова - пологий спуск с вершины, с высоты повести "В окопах Сталинграда".

Алексей Евдокимов - Один за всех (К.М. Симонов)

Обидно за человека, всю жизнь посвятившего честному осмыслению самого главного события нашей истории XX века, полагавшего своим долгом перед теми, кто вернулся, и теми, кто не вернулся с войны, говорить о войне правду.
...
При этом понятно, что после смерти поэт просто разделил судьбу страны - точно так же, как разделил её при жизни.

Сергей Самсонов - Наследник по прямой (Ю.М. Нагибин)

Нагибин умудрился пройти по этой вот натянутой струне, не сделав ни единого неверного шага.
...
Нагибин остро чувствует неиссякаемую прелесть и трагизм дарованной жизни.

Андрей Левкин - СССР, Москва, семидесятые (Ю.В. Трифонов)

Если про тяжелую усталость - то это и про них.
Она и есть ключ к Трифонову.
...
Он писал что-то другое, а получилось ровно про эту усталость. Потому что он и не знал, что может быть по-другому. Так вышло, тем он и хорош.

Михаил Тарковский - Речные писатели (В.П. Астафьев, В.Г. Распутин)

Все это надо знать читателю, чтоб до конца понять великую боль Астафьева и Распутина за тот Божий мир, который дан человеку на уход и преображение, а получает от него одно нерадение.
...
Астафьев - писатель-поэт, писатель-летописец.

Дальнейшие главы меня мало интересовали и ничем не зацепили, поэтому оттуда цитат не будет.
Если вы добрались до конца этой простыни и не совсем разочаровались, советую продолжить знакомство с книгой.