5

Именно эту трагедию можно назвать наиболее близкой нашему духу. В ней можно ощутить те первые признаки двойственности человеческой души, который в своей философии развил Сократ и после Платон, и который вызывал столько негодования у молодого Ницше в его "Рождении трагедии".
Центральными персонажами можно назвать не так Ипполита или Федру, как двух богинь, чьими инструментами они нам предстают: Афродиты и Артемиды. Именно это противоборство двух начал: туманящего рассудок, распаляющего страсть и чистого, девственного, невинного позже, в той или иной форме, можно увидеть у столь многих поэтов.

Груз тяжких дум наверх меня тянул,
А крылья плоти вниз влекли, в могилу.

Так писал Высоцкий, тоже ощущая те фаустовские "две души в груди своей". Это, столь мучающий уже десятки поколений возвышенных умов, противоборство впервые нам во всей своей наготе показал Еврипид.
"Гордец" Ипполит вызвал на себя гнев богини любви Афродиты.

Того, кто власть мою приемлет кротко,
Лелею я, но если предо мной
Гордиться кто задумает, тот гибнет.

Она решила проучить упрямца и использовали для этого мачеху Ипполита - Федру. Тут стоит вспомнить тот факт, что первоначальный вариант "Ипполита" до нас так и не дошел, так как Еврипид переписал свою работу потому что даже для не очень уважающих женщин древних греков, женщина там предстала в слишком негативном свете. Но даже в этом варианте можно заметить, что, несмотря на то, как Федра жаловалась на неспособность противостоять своей преступной страсти, ее пасынок отвергал "подарки" Афродиты вполне успешно.
Но мстительная Афродита легко покоряет своей властью женщину. Тут мы можем увидеть, сколь розняться взгляды на любовь древних греков и навязанные нам сегодня:

Эрос! Эрос! Желанья
Ты вливаешь чрез очи
В душу тех, кого губишь.
Проникая в сердца
Упоительной негой...
Не являйся мне, Эрос,
Разрушающей силой,
Беспощадным врагом!
Нет, слабый огонь пожара
И светил, враждебных людям,
Смертоносные лучи,
Чем из рук твоих любезных
Стрелы нежной Афродиты,
Олимпийское дитя!

Оказавшись жертвой любви супруги отца, Ипполит, невиновнейший из людей, с кротостью, присущей древним грекам, принимает ужасное наказание отца, которое было страшней смерти - изгнание. Но он не хочет мириться с ложью и несправедливостью этого мира, он предпочитает стать мучеником за правду и накликает на себя ужасную смерть ради того, чтобы отец его не остался обманут.
Конец действительно по-эллински очень сильный - отчаянье отца и прощение сына даже для столь циничного поколения, как наше, не может не задеть какие-то синтементальные струны души.
Хор восклицает:

«Судьба переменчива, жизнь страшна;
не дай мне бог знать жестокие мировые законы!»

Тем не менее главные слова Еврипид вкладывает в уста богини чистоты Артемиды:

О милый мой, для мук ты был рожден
И жить с людьми не мог, затем что слишком
Была для них душа твоя чиста.

Богиня сладострастия торжествует, погубив непокоренного гордеца, отвергавшего ее подарок.
Но ее соперница, богиня целомудрия, обещает отомстить. И так, это противоборство двух начал, поле которого душа человека, простирается в бесконечность.
Ницше обвинял Еврипида в том, что он был одной из причин, столь усугубившегося за века, раскола человеческой души, но это тоже, что обвинять немецкого философа в том, что он "убил Бога". Они оба лишь пророки, предчувствовавшие то, что должно было прийти неизбежно и за эту прозорливость они достойны называться великими.