5

Жизнь — та ещё "сумка". Тебе может быть в ней тепло и уютно, ты даже будешь чувствовать себя защищённым — настолько, что и представить не сможешь... И именно за то, чего ты не сможешь себе представить, ей будет проще всего тебя наказать. Просто выбросив наружу. Переехав краном. Засадив пулю тебе в голову. Затолкав в горло стеклянный шарик. Да мало ли как ещё. Она горазда на выдумки. Ты, главное, помни — потеряешь здесь, обретёшь — в другом месте. Потому что изношенную сумку всегда можно заменить на новую. Если захотеть. Если заставить себя расстаться с этой, так удобно сидевшей на сгибе локтя, знакомой каждой своей складочкой и трещинкой.

О да, звучит цинично. Потому что... расстаться с прошлым — с тем, в котором ты был кем-то, кто навсегда для тебя потерян, отрезан, вызжен, закопан в землю — не то чтобы нелегко, невозможно. И когда весь мир вокруг залит красным, ты думаешь именно так — невозможно. Невозможно жить. Настоящая боль, физическая и душевная, она — всегда красная, невыносимо, нечеловечески красная, с ней не сладить, её не приручить и ей не найти оправдания. Но когда человеку больно, когда человеку страшно, он так или иначе пытается от этого убежать. В чертоги разума или на затерянный остров — неважно, просто убежать — и выжить, а выжив — вписать себя в этот мир заново. Впечатать себя в него, нарисовать себя в нём...

И неважно, кто ты — маленькая девочка, упавшая с запряжённой в пони повозки, успешный юрист, в мгновение ока лишившийся самых близких людей, или перспективный строитель, превратившийся в однорукого калеку, — боль сломает тебя и заставит встать на ноги, вырвет с корнями из земли, где ты рос и набирался сил, и приведёт туда, куда надо, в место, где ты и должен быть, — на Дьюма-Ки.

Мой любимый Мастер Историй снова меня обрадовал. У нас с ним это уже стало традицией: он рассказывает — я удивляюсь, теряюсь, нахожусь, восхищаюсь... забываю слова, вспоминаю — и каждый раз поражаюсь таланту рассказчика. Потому что рассказать Историю так, как это делает он, мало кому удаётся.

"Дьюма-Ки", например, — что это такое вообще? Мистика? — да, несомненно. Психологический триллер? — конечно, и ещё какой! Роман отношений? жизненная драма? хоррор, где саспенс между строк и над ними? — и это тоже, причём в тех самых пропорциях, при измерении которых и получатся Идеальная История, выверенная и гармоничная от начала и до конца, без провисаний сюжета, без ненужных отступлений и уводящих в сторону рассуждений: всё на месте — там, где надо и как надо. И даже больше. Потому что, когда я читаю Кинга, — ощущаю работу всех органов чувств: он ведёт меня... и (не знаю, как будет дальше, потому что наш с ним роман не такой уж и продолжительный) всё время держит за руку. Не бросает, не отпускает, как бы ни было страшно и как бы ни хотелось забиться куда-нибудь в угол, — он держит. И с ним хочется идти. Потому что у него потрясающе получается: о любви — маленькая панда Пэм, как жаль и как хорошо, что всё именно так; о дружбе — так говорил Уайрман, и я до сих пор его слышу; о смерти — булочка-булочка, ты была так прекрасна в своём теннисном платье; и о жизни — потому что на карте мира до сих пор есть острова, которых не должно быть. Так что слава ветрам и ураганам, пресной воде и фонарям с прочными полыми ручками!