4

Для начала — три эпиграфа, один из них — спойлер. Или два.

1. Cousinage — c'est une dangereuse voisinage

2. ДЕРЖИТЕСЬ
ПОДАЛЬШЕ ОТ
торфяных болот…

3. Туча идёт!
Побелённые стены
Дико белеют на фоне её…
(из забытого стихотворения)

Вы и сами наверняка обращали внимание, как причудливо меняется освещение во время накатывающейся грозы. Белое приобретает синеватый оттенок и словно светится на фоне сгущающейся темноты, синий становится почти чёрным, с оттенком клубящегося дыма, тени залегают складками и выглядят словно не совсем так, как следовало бы…
Вот таким же образом книга «Грозовой перевал» освещает события, происходящие в ней: грозно, гротескно, пугающе… и чуть томительно-душно, тоже как перед грозой, когда где-то на подходах с глухим недовольством ворочается гром, в истерическом, натянутом молчании коротко вспыхивают зарницы, а небо всё никак не разразится ливнем…

Меня не минула судьба, наверное, многих читателей романа. После напряжённого освоения первых сорока-пятидесяти страниц, послав проклятия на голову автора, вернулась к началу — теперь уже с блокнотом: надо же было понять, кто там кому кем приходится и почему десяток героев из дюжины пользуется всего тремя-четырьмя именами на всех, что вносит дополнительную путаницу. Дальше стало проще, но слово «легче» тут совершенно не подходит.
«Грозовой перевал» совершенно готичен в том, что касается мрака, дьявольских страстей, мучений почти всех персонажей, загадочности и некоторой доли мистики. Кстати, для меня наибольшей загадкой стало явление призрака Локвуду — максимально «наружному» рассказчику (их в книге несколько, замечу мимоходом, что для тех времён было сущим новаторством), никак в событиях не замешанному, вроде бы трезвомыслящему, — и это словно подтверждение мистического, некий «штамп ОТК» от реальной жизни: «Проверено. Есть».

В романе Эмили Бронте «и всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет…». Сложно себе представить, как живут эти люди за вычетом треволнений: спускаясь «вниз» и поднимаясь «наверх», дрожа от холода и отогреваясь около очага, шатаясь по вересковым пустошам, обедая (если дадут и если кусок пойдёт в горло)… Боже, как скучно! Неудивительно, что персонажи занимаются почём зря перекрёстным опылением (извините за биологическую терминологию), драмы следуют одна за другой, злой рок косит героев романа с завидной регулярностью, а мистер Хитклифф, общепризнанно самый романтичный персонаж, как изменщица-жена из старого анекдота, одержим только идеей «мстить, мстить, мстить». Причём месть эта за его несостоявшуюся любовь распространяется на всех окружающих в радиусе его действия и не находит успокоения десятилетиями.

О Кэтрин и Хитклиффе написано много, очень много, читать не перечитать. Я же хочу обратить здесь внимание на другого персонажа «Грозового перевала» — экономку Эллен (Нелли) Дин. О том, что она добра, внимательна, отзывчива, всех пытается примирить и всем помочь, я читала со всё возрастающим недоумением. Нелли, может быть, и добра — в своём понимании слова, так же, как в своём представлении праведен вредный старикашка, грубиян, мизантроп и святоша Джозеф. На деле же Нелли — злостная манипуляторша, живо напомнившая мне Барбару из «Хроники одного скандала» , предательница, беззастенчиво пользующаяся доверием людей, которые считают её единственным близким существом. Если кто-то из героев откровенничает с ней, заклиная ни в коем случае не рассказывать это другому — она, конечно, пообещает, но после разговора непременно пойдёт и доложит обо всём именно тому, кому просили ничего говорить. Она подслушивает, лицемерит, врёт, притворяется, шантажирует (сцена с сожжением писем произвела очень тяжёлое впечатление) — и продолжает пользоваться доверием окружающих… видимо, просто потому, что им больше не на кого опереться. «Избави бог от этаких друзей», право слово.

При всей мрачности «Грозового перевала» роман читается на удивление легко. Мне к тому же — считаю, очень удачно — попался перевод Ульяны Сапциной (2009), в то время как читатели ЛЛ по преимуществу осваивали перевод Надежды Вольпин (1956). Вольпин, конечно, классика, не спорю, но Сапцина просто легче читается. Позвольте пару примеров для сравнения?

Вольпин: Тиран топчет своих рабов, а они не восстают против него; они норовят раздавить тех, кто у них под пятой.
Сапцина: Когда тиран угнетает подданных, они не восстают против него, а вымещают злобу на тех, кто подчиняется им.

Вольпин: Ты бы услышала о странных вещах, доведись мне жить с ней под одною крышей и вечно видеть это приторное, восковое лицо: самым обыденным делом было бы через два дня на третий выводить радужные узоры на его белизне и превращать ее голубые глаза в черные, — они омерзительно похожи на глаза Линтона.
Сапцина: Ты услышала бы немало странного, если бы мне пришлось постоянно видеть перед собой это кукольное, блеклое лицо: раз в два дня оно было бы разукрашено во все цвета радуги, с синяками под голубыми глазами, омерзительно похожими на глаза Линтона.