4

Человек создан чтобы жить в обществе; разлучите его с ним, изолируйте его - и мысли у него спутаются, характер ожесточится, сотни нелепых страстей зародятся в его душе, сумасбродные идеи пустят ростки в его мозгу, как дикий терновник среди пустыря. Посадите человека в лесную глушь - он одичает; в монастыре, где заботы о насущных потребностях усугубляются тяготами неволи, еще того хуже. Из леса можно выйти, из монастыря выхода нет. В лесу ты свободен, в монастыре ты раб.

Заточение в монастырь встречается во многих произведениях, да и вообще знакомо нам из истории как форма наказания, но, как правило, мы имеем дело с голым фактом. Заточили в монастырь. Точка. А дальше что? А вот что дальше, Дени Дидро как раз нам и поведает в своем романе «Монахиня».

Юную Сюзанну с раннего детства выделяют среди сестер, причем далеко не в лучшем смысле этого слова. Она красивая, талантливая, добрая и скромная девушка, но – увы – почему-то в семье всегда является объектом разнообразных нападок. Апогеем семейной травли стал монастырь, куда ее насильно отправили, чтобы она, не дай бог, не вздумала претендовать на семейное наследство, распределенное меж ее сестер, которых заботливо выдали замуж. Почему так вышло? Все просто, Сюзанна – плод связи своей матери с другим мужчиной. При этом у ее матери получается как-то так, что Сюзанна теперь призвана оправдывать всю семью перед богом за ее грех. Еще более странно, что, узнав эту тайну, Сюзанна покорно соглашается с этим бредом.

Небольшое отступление – чего в этом романе не хватало с самого начала, так это обреза, из которого следовало бы уложить заботливую мамочку, а потом приложить им Сюзанну по голове (ну, немножечко), чтобы она выбросила оттуда мысль, что раз ребенок незаконнорожденный, то это нормально, обращаться с ним как с дерьмом.

Поехали дальше. Итак, Сюзанна попадает в монастырь и вскоре устремляет все силы на то, чтобы разорвать данный обет. Монашеская жизнь ей поперек горла. Окружающие ее монахини и священники недоумевают – Сюзанна свято верует в Бога, тщательно исполняет все свои обязанности, прилежно молится, но при этом отчаянно желает вырваться из монастыря. Почему? Она не чувствует призвания. Она – заключенная. Эта судьба – не для нее. Ей нужна свобода, за которую она готова жить в нищете.

Но это все красивая философия, и удивления достойно, как Сюзанна руководствовалась ей при том, что с ней происходило в монастырях – сначала в одном, потом в другом.

Припомните свои школьные времена или произведения об оных, если вам посчастливилось не стать свидетелем, участником и тем более жертвой травли. А теперь умножьте безрассудную детскую жестокость раз так в десять и попробуйте вообразить, что пережила Сюзанна, когда остальные монахини под предводительством настоятельницы подкладывали ей раскаленные предметы, буквально ходили по ней, хладнокровно смотрели, как девушка истекает кровью – вечно с разбитой головой, изрезанными руками, - морили голодом и холодом, с воодушевлением поглядывали, как Сюзанна стоит у колодца, надеясь, что вот-вот она бросится вниз. А все потому, что в нее вселился бес – ну, не иначе, раз она хочет сложить с себя обет.

Наконец, Сюзанну переводят в другой монастырь, но если хрен и слаще редьки, то совсем ненамного, потому что жестокости одной настоятельницы сменяются настойчивыми домогательствами другой. Причем наивность Сюзанны такова, что до нее далеко не сразу доходит смысл происходящего, что заставляет, ну, прямо скажем, прикладывать руку к лицу.

Тем временем она приподняла мой нагрудник и положила руку на мое голое плечо, причем кончики ее пальцев касались моей груди. Казалось, ей было душно, она тяжело дышала. Рука, лежавшая на моем плече, вначале его сильно сжала, потом ослабела, как бы обессиленная и безжизненная, голова ее склонилась к моей. Право, эта сумасбродка была наделена необычайной чувствительностью и сильнейшей любовью к музыке.

Вот такой роман. Вот такая жизнь. А основная мораль такова:

Лучше убейте свою дочь, но не запирайте в монастырь против ее воли.