4

К счастью, так совпало, что заканчивал «Процесс» в тот же день, когда посмотрел «Нимфоманку». К счастью, потому что и роман, и фильм – почти об одном же и такое совпадение, упавшее на благоприятную почву состояния-настроения, вызвало много чувств и каких-то идей, взаимно усилило впечатление от разных произведений. Но это – к слову.

Весь «Процесс» был одет в гоголевскую шинель, в свободное от службы время висящую в достоевском подполье. Но самое главное, самое волнующее и возвышающее для меня, Кафка – во мне. «Кафка во мне» - это не о моих литературных дарованиях. Это – об отношении к тому самому маленькому человеку, который, возможно, и составляет мою собственную сущность. Я хочу, чтобы этот Кафка был во мне всегда.
Абсурдность мира – разве это так невероятно представить? Разве это так невероятно – помыслить о немыслимом? Что в самом помысле о немыслимом невероятно? Кто не задал себе вопросы о том, а почему, собственно, например, добро – это хорошо? А верх – это верх? Низ – это низ? От этого до представления, что однажды кто-то может зайти к тебе и сказать, что ты – подозреваемый, даже если ты живешь в абсурдном круге «есть, чтобы жить, а жить, чтобы есть», ты «просто» живешь, не ищешь никакого выхода из этого круга… Что же такого невероятного в подобном представлении?
Между прочим, как и в случае с Джойсом (для меня), читая Кафку, невозможно не думать о том, а что же в пределе всех этих ничтожных жизней, по совокупности составляющих общество – австро-венгерское ли, немецкое, русское? Что? И никакого другого ответа, чем радикальное изменение положения, существующего ныне, как революция, просто не приходит на ум. Взгляд, что на ровном месте злыдни-большевики замутили тему – взгляд наивный, хотя бы по географии происходящих в начале 20 века выступлений. Ну ладно, это – отвлечение от темы.
К Йозефу К. пришли – и это меняет его жизнь. Даже если бы никакого завершения всё это не имело, даже и в том виде, как это произошло в романе, то он никогда не будет таким, каким он был до первого прихода как бы судебных исполнителей. И подобные вещи ведь широко известны: любой, произнесший хотя бы даже и одно слово, после этого иной, нежели до его, слова, произношения. Начало положено, и мир ввел К. в иные круги, возможно, не воспринимаемые им как адовы, но он то ли провалился, то ли погрузился в новые уровни мира, существование которых не мог и помыслить: какие-то экзекуторы, делящие одежду осужденных; адвокаты, имеющие связи «где надо» и без этих связей ничего завершиться положительно не может; дворцы правосудия, расположенные в маленькой тесной квартире в каком-то бедном районе…. Таких открытий – миллион. Но так ли вновь открывшийся мир абсурден? И главное: есть ли конец у всего этого?
Возможно, самое замечательное в романе – гегелевские кроты, но не истории, а «процессов». Эдакие невидимые агенты, работающие столь скрытно, что их существование манифестируется только результатом деятельности. К. только кажется, что ничего не происходит и «процесс» никуда не движется. Всё идет своим чередом, а то, что это не касается самого обвиняемого – такова природа вещей, как и во всем прочем – природе, например, где всё происходит помимо нас. Хотите заведенный порядок вещей представить дорожным катком – ради бога, но ровным счетом не изменится ничего. До тех пор, пока не найдется какое-то количество пассионарных людей, желающих этот порядок чуть-чуть поправить. Что из этого получается – ну кто же этого не знает?
Роман – замечательный, идей, мыслей – куча. Повторюсь: главное для меня – гуманизм Кафки. Он «милость к павшим призывал». К прочтению, конечно же. Из подборки «100 книг, которые необходимо прочесть прежде, чем…»

Не смогла бы написать рецензию на Кафку.
Правда, и читала давно, в девяностых еще.
Помню ощущение нереальности, нездешности, обреченности и постоянного желания остановить происходящее. И какого-то высшего, чем мой, уровня.

Ветка +4 Ответить

практически похожие ощущения

Корень Уровень вверх Ветка +3 Ответить

Я пробовал, добросовестно, и "Замок", и "Процесс" раньше, но ни фига не пошло, не время, скорее всего было.