4

Первой эту книгу прочитала моя мама, с давних пор приученная, что если в доме появляется томик Улицкой - то это маленький праздник, отдых и медитация. Книги Улицкой в одном Харьковском книжном магазине, в котором чаще всего делает покупки наша семья, стоят на полке под названиям "Женская проза". Когда я это увидела, то была возмущена: не воспринимаю я эти хронологические полотнища с переплетающимися судьбами "женским чтивом". Но вот моя мама отдает мне "Медею", естественно, ей понравилось. Я окрыленная, бери книгу, и тут она добавляет: "Вот какой писатель, а? Книга ведь НИ О ЧЕМ, а как льется, не оторваться". Я споткнулась об эту фразу, я ее ненавидела. И когда читала, постоянно мысленно, сквозь каждые десять страниц, спотыкалась через неё. Вот на страницах оживает огромная семья, даже не семья, а род, имеющий свою историю, характер, маленькие и большие черточки, по которым, словно по отпечаткам пальцев, можно определить одну единственную душу, разделенную на множество тел. И стоит посреди этой семьи прекрасная Медея, как столб, к которому сходятся все ниточки. Медея - это тот персонаж, который нужен, что бы путешествовать по истории семьи Синопли, открывать двери в прошлое, заглядывать даже на самые дальние тропинки чужих жизней. Её воспоминания, ее взгляды не только о ней самой, точнее, о ней самой - это просто фон, в который причудливо вплетается вся ее родня, неотделиая от нее самой. Чувство крови, чувство семьи всю жизнь проходит красной нитью по ее судьбе. Чужие жизни, то зацепившие абзац, то расстилающиеся на главу, только усиливают интерес к этом чудакам Синопли, которые, ну что же, не все тайны открыли, все равно припрятали что-то. И все это прошлое, будущее, настоящее, далекие и близкое, в третьем колене воспетое, трагическое, трогательное, радостное, пугающее и восхищающее, сплетается в тугой узел, как то, что уже больше двадцати лет украшает вдовствующий платок на голове Медеи. Да, мама, это ни о чем. Это обо всем сразу. Казалось бы, только глупцы будут пытаться рассказать все и сразу, но вот чудо, язык не поворачивается назвать "Медею и ее детей" глупой, точнее - это просто не уместно, как и утверждать, что жить - глупо.