1

Грязные трюки, запрещенные приемы. Эта книга - нечестная, неискренняя. Поэтому, в отличие от книги просто плохой, звездочка ей только одна. Я про неискренность расскажу сейчас.

Книга оседлала острую тему и скачет на ней внаглую, как скачет чуть менее эксплуататорская "Прислуга". В Европе не притесняли темнокожих в таких масштабах? А кого притесняли? О, постойте-ка! Оседлаю-ка я Холокост.

Ввести историю Элизабет со стороны автора (авторов! омг, что они вдвоем-то писали?!) значило расписаться в своей беспомощности как писателей, ведь гнобить книгу, затрагивающую Холокост, весьма опасно. А попробуй "просто" - про оккупацию. Про маленький островок, где кабель для связи с Великобританией перерезали, а от Франции видно лишь, как на горизонте горят города и падают бомбы. Попробуй написать про жизнь там, про нерафинированных, но таких островных жителей - как в "Корабельных новостях". Не можешь? Get the fuck outta here.

Но Холокост - всего лишь часть картины. И часть общего провала. И лишь одна сторона неискренности. Другую сторону, литературное подлизывание, многие читатели принимают за чистую монету, а ведь оно здесь ровно из той же серии, что в "Тринадцатой сказке", где фальшь многие распознали. Да, мы доверчивая аудитория, которой упоминания любимых книг и запойного читателя в роли ГГ хватает, чтобы идентифицировать себя с ним. Уровень эмпатии зашкаливает. Но упомянуть "В поисках утраченного времени", Чарльза Лэмба, поговорить об Остен, выбрать Энн Бронте вместо Шарлотты и Эмили, а также несколько десятков других нежно любимых книжным сообществом авторов еще не значит написать хорошую книгу! Эти грубые ласки читательских эрогенных зон вообще ни разу не возбуждают. Напротив - отвращают. На более тонкие прикосновения у авторов не хватает умения. Мне понравилась запись в дневнике Изолы в манере Людовика XVI, лаской скользнул Уильям Хэзлитт, но ведь это так индивидуально. Действительно понравилась история кошечки Соланж - не потому, что котики и Уайльд, а просто очень напомнило историю о Кафке и писем от куклы.

Им легко любить Остен и Уайльда, сестер Бронте и обоих Лэмбов. Им труднее любить Гюго. Как может появиться книга с местом действия Гернси, где Гюго упоминается два раза, и оба - в связи с его литературной плодовитостью за время ссылки? Срсли, книга о писательнице на Гернси может его так игнорировать? Так может она и Пруста приплела, чтобы им кого-то там стукнуть? Кстати, как - говорится о всем цикле, так что, у нее в одном томе? Это реально?

Это нереально, и героиня нереальна. Она в меру дурочка, чтобы не показаться заумной, а так - успешная писательница, красавица, скромница, сразу находит со всеми общий язык, за словом в карман не лезет, а ошибившись - сразу раскаивается и исправляется. Более того, в каждом письме других людей няшность Джулиет описывается в красках. Как будто других тем ни у кого нет, и даже перемыть косточки ей осмеливаются лишь настолько отрицательные герои, что их слова автоматом начинаешь выворачивать наизнанку.

Если эта успешная писательница мисс Эштон в книгах пишет таким же унылым языком, что в своих письмах, лучше читать книги за авторством жителей Гернси - которые были хоть немного жизнеспособны, за исключением религиозной дамочки, словно сошедшей со страниц "Лунного камня".

Как водится, меня невероятно расстраивают ультрасовременные взгляды героинь прошлого. Да, к счастью, мы сейчас не упадем после одного слова в объятья красавца-миллионера, но деспота, не променяем действительно любимого дела на золотую клетку (эммм... не всегда и не все, но в большем количестве)... Но надо же думать, что в 1946-м давление на писательницу 33 лет, два раза отказавшуюся от замужества, было сильнее, чем сейчас, и что ее саму это будет мучить просто потому, что полностью закрыться от окружающего общества нельзя, мы его продукт. Лицемерие писательниц еще, кстати, в том, что несмотря на прогрессивные взгляды ГГ мы ни в коем случае не должны подумать, что она непривлекательна. Нет, она красива и получала предложения руки и сердца. Что вы. Авторы сами, получается, не так твердо верят в то, что проповедуют. Конец весьма подтверждает, что независимость героини куда сильнее реальной независимости авторов - все кончается свадьбой. Да, героиня сама сделала предложение. Это что-то доказывает или меняет?

И никогда я не поверю, что в меру успешный издатель полузнакомым людям скажет или даст понять, что он гей. В 1946 году. Более того - что его неизменно правильно поймут и примут. Странный 1946. Впрочем, в других странах это был бы и странный 2014.

Это только вершина айсберга. И реально получилось жутко сумбурно. Но структурировать мысли от такого отвратительно расчетливого, фальшивого произведения не хочется. Хочется забыть.