3

— Знаешь, это какой-то бред, — сказал Колен. — Я в отчаянии и в то же время немыслимо счастлив. Здорово, когда так дико чего-то хочется… Мне хочется, — продолжил он, помолчав, — лежать на выгоревшей траве, ну, знаешь, когда солнце припекает, и земля совсем пересохла, а трава желтая, как солома, и ломкая, и в ней полным-полно всяких букашек, и они мечутся по сухому мху. Лежать ничком и смотреть на все это. И чтобы поблизости была каменная изгородь, и корявые деревья с листочками. Тогда сразу все отлегает.

Я не знаю, под каким углом рассматривать эту книгу, с какой стороны листа удобнее писать рецензию, как вообще уложить то, что у меня теперь творится в голове, в определённые слова. Но я знаю, что я такая не первая и не последняя.

На протяжении всего прочтения не покидало ощущение стихийности событий: меня хватает и тащит куда-то невидимая рука, и остаётся только ухватиться за неё крепче, чтобы не упасть. Чтобы не быть сбитой с ног на том катке, чтобы меня не раздавило надвигающимися стенами дома.

Книга чудовищно воздействует на эмоциональное состояние. Её невозможно читать медленно, вчитываясь в каждое предложение: кто-то стоит за спиной и торопит, быстрее, быстрее, по страницам, сверху вниз, как с горы, только не оглядывайся... Абсурд, так поразивший с первых страниц, начинает казаться чем-то абсолютно нормальным, привычным, само собой разумеющимся. Дальше - больше, и тут что-то начинает пугать. Ты чувствуешь себя участником в гуще событий, но это как стоять на сцене во время спектакля. Никто тебя не замечает, люди проходят мимо, сквозь тебя, и живут той жизнью, которая написана в сценарии. И ты одновременно существуешь и не существуешь.

Может быть, примерно это и получится, если взять венчик или миксер и взбить всю нашу жизнь. Получится пышная пена, как у кофе Капучино, а под ней - кто знает? - ничего не разглядеть. Но мы слишком заняты, чтобы сесть и выпить кофе сейчас, нам нужно доделать уйму дел, а это может подождать. Но мы ошибаемся. И вот эта пена постепенно тает, и свет, переливавшийся раньше в миллионе крошечных зеркалец, оказывается самой обычной лампой, отражающейся в чашке с остывшим напитком. Волшебство куда-то исчезает. Как так, нам же обещали очень вкусный кофе, с пенкой, тихое пристанище хаоса мыслей во время бури? Всё, что мы теперь можем, это беспомощно оглядываться по сторонам: не вышло ли какой ошибки, может, добрый официант сейчас принесёт нам ещё один кофе, и даст шанс начать всё с начала? Нет, простите, думать надо было раньше, временем никого не обделили.

Люди не меняются. Меняются только вещи.

Мир героев этой книги сужается в прямом смысле этого слова, они спускаются с небес на землю, и их жизненные заботы сводятся к более простым. Стремительно и бесповоротно, но не жестоко, а так... по-настоящему. С каждым могло приключиться. Но они не понимают, что произошло, они просто видят факты-перемены, и ничего не делают для будущего, для того, чтобы что-то исправить. Им интересно жить сейчас. Им необходимо жить сию секунду.

Однако всё это выглядит так играючи, что сложно понять, это трагедия развивается на фоне жизни, или жизнь развивается на фоне мелкой борьбы человека с обстоятельствами. Если вначале Колен и Шик могли рассуждать о смысле жизни, перспективах, то теперь...теперь они не в силах помочь самим себе, и волны жизни смывают их, оставляя всё ту же пену на память пустому берегу.

Книга написана в 1946 году, но кажется, что она только-только вышла из под пера гениального наблюдателя и архитектора. Ничто не прошло незамеченным. Карикатура и гротеск, сплетённые воедино, нелепица и отрезвляющая правда, заставляющие остановиться среди чужой бессмысленной суеты и присмотреться к себе. Уходят вдаль, ускользают из наших рук драгоценные минуты жизни и любовь близких: в любой момент всё может пойти под откос. Так что нам мешает беречь и ценить то, что мы имеем, сейчас?