5

Первый мой Ремарк. Ну, здравствуй, Эрих Мария!

И - второй образец лагерной прозы, первым был недавно прочитанный "Один день Ивана Денисовича" Солженицына, так что невольное сравнение одного с другим просто неизбежно.

Короткий "Один день..." (страниц мало, а читала будто тысячу) и "Искра жизни" - это один мир с двумя выходами. У Солженицына, конечно, есть перспектива, но она ограничена куском рыбёшки в супе, обломком ножовки, найдённой на стройке; перспектива сиюминутная - очень важная, разумеется - но она никогда не выйдет за пределы лагеря.

У Ремарка же надежда такая неистовая и сокрушающая: пленникам вдруг есть к чему стремиться, они снова постепенно становятся людьми, и это такой восхитительный процесс возрождения, что роман не оставляет гнетущего чувства отчаяния.

Значит, будем жрать надежду, если нет ничего другого, - сказал Пятьсот девятый. - Будем жрать все остатки надежды, которые только сможем наскрести.

Единственное, что мне не понравилось у Ремарка - манера героев думать. Они думают странными, связными монологами, будто выступают на сцене, это чудовищно неестественно и почему-то наблюдается и у заключённого, и у начальника лагеря. Я надеюсь, что этот недостаток встречается только в этом романе, а в других всё в порядке. Но, в любом случае, знакомство признано успешным и Ремарка буду читать ещё.