4

Рецензия на одну из глав книги "«Историческая комедия», или Романы Лиона Фейхтвангера"

Фейхтвангер - недооцененный в России романист. Несмотря на его англо-американскую популярность, российским читателям он почти не известен. Для этого достаточно посмотреть хотя бы на статистику его читателей на Livelib.ru.

Романы Фейхтвангера разбирает в своей работе "Художественные ориентиры ХХ века" украинский литературовед, литературный критик, специалист по новейшей германоязычной литературе Затонский Дмитрий Владимирович.

Основные моменты тезисно:
1. Фейхтвангер - реалист, для его романов не характерны чрезмерные метафоризм, стилизованность, излишние философствования. Главное в романах - это сюжет, а не "компоновка эпизодов и не общий характер рассказывания".

«...Я полагаю, — писал он [Фейхтвангер - мое], — что произведение, которое притязает быть подлинным творением искусства, должно получить признание и знатоков и массы».

Фейхтвангер был в глазах Манна сочинителем «солидным и вместе с тем занимательным, серьезным и вместе с тем readable, как говорят англичане, то есть доступным, интересным, увлекательным и вовсе не тяжеловесным, несмотря на всю основательность исторического фундамента его романов»

2. Несмотря на достаточно приличные объемы своих произведений, Фейхтвангер не злоупотребляет описаниями (как у Толстого, например) и психологическими отступлениями (как у Достоевского). В его романах не встретить описаний погоды-природы-внешности персонажей, растянутых на несколько страниц.

Слог Фейхтвангера на редкость экономен, прозрачен и прост.

Фейхтвангеровские портреты, как и все вообще описания, по большей части сдержанно-немногословны. Их детали отобраны по принципу строжайшей функциональности.

В «Братьях Лаутензак», а потом еще в «Гойе», Фейхтвангер ближе всего подошел к Достоевскому, ибо в романах этих его, как и Достоевского, живо интересовали изломы человеческой натуры, ее духовные болезни и, конечно же, сложности отношения между индивидуальным и социальным. Но подошел он ко всему этому по-своему, можно сказать, что с рецептом, вынесенным в название одной из статей Томаса Манна: «Достоевский — но в меру».

3. Автор никоим образом не выпячивает собственную ученость, даже посредством философских размышлений своих героев. Здесь он схож с Хемингуэем, хотя Хэмингуэй предпочитает героев-неинтеллектуалов, тогда как Фейхтвангер упрощает размышления своих безусловно образованных и интеллектуальных персонажей.

Хемингуэй полагал, что если героям свойственно размышлять о разных высоких материях — пусть размышляют. Но если писатель насильственно понуждает их это делать, «он обманщик, а если он сам говорит об этом, чтобы показать, как много он знает, — он хвастун»

4. Как автор, Фейхтвангер доброжелателен по отношению как к положительным, так и отрицательным персонажам.

...фейхтвангеровские персонажи, которые по делам своим, вне всякого сомнения, должны быть отнесены к разряду отрицательных, нередко "выглядят симпатичными, по крайней мере интересными, тем более почти никогда не осуждаются прямо и бесповоротно."

5. Фейхтвангер - мастер исторического романа, даже если он пишет о современности. И с этой точки зрения он - достойный последователь Вальтера Скотта, которого считал примером для подражания. Фейхтвангера не устраивали ни романы Дюма или Сенкевича, которым не важны исторические материалы и факты, ни "профессорские романы", главная задача которых - достоверное описание жизни в какую-либо историческую эпоху. Фейхтвангер же пишет историю, как роман, выводя исторический процесс через действия персонажей, которые представляются думающими и чувствующими живыми людьми, вписанными, тем не менее, в глобальное историческое полотно.

Идеальный в его глазах исторический романист — это, как мы уже знаем, Вальтер Скотт, который умеет не только строить напряженную фабулу, но и создавать реальные характеры. Они у Скотта обусловлены экономическим положением, органически связаны с действием и средой. «Скоттовский Лондон со своей шотландской колонией, — пишет Фейхтвангер о романе «Приключения Найджела», — не остается только фоном, он входит в повествование, определяет судьбы людей. Таким образом, Скотт поднимается над изображением одиночек, он изображает эпоху, самое историю».

Сила Фейхтвангера состоит по преимуществу в умении воссоздавать социальные структуры, их движение, обусловленность их изменения. И потому его драмы, хотя встречаются среди них и очень хорошие, не оставили глубокого следа. А романы по-прежнему живы.

Кроме анализа творчества, интересны и ссылки на биографические моменты, поскольку биографии самого Фейхтвангера в природе, насколько я знаю, до сих пор не существует. Вот несколько выдержек:

А Фейхтвангер ни в чьих милостях не нуждался. Американского подданства он так и не удостоился, но свой американский быт наладил отменно: выстроил настоящий замок в чудесном уголке Калифорнии, на самом берегу океана, с замечательной библиотекой и кабинетом, который «скорее можно назвать залом»

А когда пришло время вершить суд над нацистскими военными преступниками, только Фейхтвангеру — единственному немецкому эмигранту в Соединенных Штатах — предложили поехать в Нюрнберг и писать о процессе. Он не поехал. Его друг Брехт квалифицировал это как «инертность». Хотел поехать Г. Манн, но его никто не пригласил.

Фейхтвангер, создававший толстые романы и немало их создавший, работал на удивление медленно. Это может показаться странным, тем более что он ничего не наносил на бумагу, все только диктовал стенографистке. Но ведь то, что он диктовал, вовсе не было чем-то вполне продуманным, завершенным, в мыслях сформулированным. Напротив, фиксировались лишь первичные замыслы, разрозненные отрывки, предварительные, черновые варианты. Они накапливались, сортировались, снова и снова передиктовывались. Так выглядел его индивидуальный творческий процесс, побуждавший коллег ухмыляться и ни для кого из них не обязательный. Но для него самого нечто обязательное (а может, и неизбежное?) в этом имелось. Целью сумбура была стройность. Отсекая, ужимая, совершенствуя, Фейхтвангер добивался ясности и простоты.