4

Долгие годы – возможно, с самого спада волны «возвращенных» произведений на рубеже эпох – тут и там в литературно-критических кругах слышались разговоры на тему «Почему современная русская литература так плоха?» или «Почему наши писатели пишут не о том?». Что подразумевалась под «тем», понять было непросто, но в последнее время разговоры как будто поутихли. Причины – на поверхности: во-первых, современная русская литература отнюдь не плоха; во-вторых, наши писатели все чаще пишут «о том».

С новым романом финалиста «Большой книги-2010» Евгения Водолазкина с первых страниц ясно – вот оно, «то», по чему читатель так изголодался в 1990-2000-е, но чего появляется все больше теперь. Это литература, которая не стесняется самой себя и не прячет истинного лица под белилами иронии, – литература, целящаяся прямиком в разряд классики, если называть вещи своими именами.

Проблематика романа «Лавр» – тоже из классического арсенала: главный герой, чье имя трижды меняется по ходу действия (Арсений, Устин, Амвросий и наконец Лавр), ищет искупления за тяжкий грех, взятый на душу еще в молодости. Во искупление Арсений-Лавр словно бы проживает одну жизнь за двоих – за себя и погубленную возлюбленную Устину, – проходя несколько стадий духовного очищения: самоистязание, полубезумие и молчание, паломничество в Иерусалим, отшельничество и схимонашество. И параллельно – чудесное врачевание, помощь немощным и страждущим, основывающаяся на искренней вере людей в способности этого человека. Покуда жива вера – живо чудо.

Да, книга наполнена религиозными мотивами, однако лишена и тени той приторности и навязчивости, какие мы, увы, наблюдаем в «показном православии» каждый день. В плане изображения истинной веры и долгого, мучительного процесса искупления греха роман как нельзя своевременен.

Оригинален язык произведения: Евгений Водолазкин играет различными языковыми и смысловыми пластами, создавая своего рода палимпсест, подобие старой рукописи, сквозь которую проступают еще более древние письмена. Только у Водолазкина получается палимпсест наоборот: в основной текст, стилизованный под русский язык XV в., время от времени врываются фрагменты из будущего, куски речи из третьего тысячелетия. С одной стороны, автор тем самым снижает градус пафоса: нынешний читатель, воспитанный бесконечными переложениями и аллюзиями, едва ли в состоянии выдержать 400 страниц «чистомонетного» текста. С другой стороны, писатель показывает, что сюжет не замыкается в прошлом и XV век в романе есть не более чем художественный прием: аналогичные истории происходили и происходят также в другие эпохи. Сегодня в том числе.

Евгений Германович, доктор филологических наук, специализирующийся на исследовании как раз этого периода русской истории и письменности, скрупулезно, но без лишних деталей и «лубочности» воссоздает эпоху. Этому образу очень скоро начинаешь верить: ты веришь в возможное существование Арсения-Лавра, веришь в творимые им чудеса, веришь в его способность прожить жизнь так, чтобы на том свете получить прощение. Самое главное – ты веришь автору. И покуда жива вера – живо чудо. Скромное, как сам Лавр, литературное чудо: умный, глубокий, исполненный любви роман-стилизация, – вещь настолько самоценная и цельная, что после нее долго не хочется переключаться на другие книги.

Оригинал рецензии