5

Будучи явлением насквозь условным, театр работает через символ и обобщение. Когда театр становится кинематографичным, он умирает. Когда театр прогибается под зрителя — не под думающего, отнюдь, — он начинает одевать постановки в красивые фантики. Мельпомена бы долго икала, узри она то, что под этими фантиками скрывается...

«Эквус» — та редкая пьеса, по которой можно поставить только чертовски хороший спектакль.

Любой буквализм в изображении хорошо известного домашнего животного или – еще хуже – пантомимическое копирование его повадок недопустимы... Весь «животный» эффект достигается чисто пластически: движением ног, шеи, естественной мимикой лица и поворотом головы с надетой на нее маской, использованием жестов, выражающих состояние животных, беспокойства или самодовольства и гордости.

Шеффер тщательно прописывает, как должна выглядеть сцена, какими должны быть костюмы и как должны вести себя актеры. Он дотошно обращает внимание на мелочи и нюансы, детально прорабатывает образы-символы, которые собирают эту пьесу в единое действие — напряженное, насыщенное, очень сильное.
Шеффер знает: лучше всего символ работает там, где ему удается балансировать между абстрактным и конкретным. Где он формирует координатную сетку, достаточно жесткую для каркаса спектакля, но при этом оставляет зрителю пространство для воображения, а актеру — пространство для маневра.

Все эти «должны» складываются в готовый алгоритм, где режиссеру остается только следовать инструкциям и лепить свою часть спектакля — часть актерскую. Свобода в трактовке характеров — вещь неприкосновенная; свобода в трактовке характеров компенсирует жесткую сценографию.

Шеффер умеет главное: достигать максимального эффекта минимальными средствами. В этом непростом фокусе — весь театр.