4

Рецензия на роман "Гаргантюа и Пантагрюэль".

Стол - ломился.
Дымилась картошечка , жареная на маргарине.
"Чудо-килька" в овальной пластмассовой банке - блестела зазывно серебряным
бочком , предлагая - взять.
Свежий хлебушко пах , как розы - в майскую ночь.

Втянув ароматы пищи трепещущими ноздрями, я крякнул, и - налил.
Ахнув залпом стаканидзе "Изабеллы",я пришел в восторг.
- Э,там! - пощелкал я пальцами, - сообрази музычку ...
Ловкий половой - доставил на подносе китайский обшарпаный радиоприемник ,
с FM-диапазоном.
Покрутив колесо настройки, я - выбрал.
- Все проблемы забываются? - спросила бархатно ведущая.
- А то... - кивнул я самодовольно.
- Н-нус, с чего мы сегодня, так сказать, начнем-с? - оглядел я роскошно
накрытую "поляну".
В оббитой тарелке - громоздился столовый виноград, весь - в заморских
бананах.
- Из Перу, - удовольствовался я, прочитав сбоку,
на целлулоиде упаковки :"Red Globe with seeds Grapes".
Похрустев виноградиной, я налил себе - еще полстопочки, теперь - уже
смакуя.
На сцене - давали представление.
Вышел невысокий господин, в пенсне и фраке. Осмотрев усталым взором
гомонящий народ за столиками, он картинно сделал жест рукой, и - начал :

Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.

Зал - разразился аплодисментами.
Склонив голову набок, я,подумав - согласился.
Снующие официанты разбойного вида, с бритыми под "ноль" головами -
разносили суп.
- Со щучьими головами, - определил я по пронзительному запаху, сглатывая
вязкую слюну.Разглядев ближайшего, что разливал из огромной саксонского
фарфора супницы, я приметил странное в его облике : бандана, на его
выбритой до синевы - голове, местами полопалась, и в трещины - сочилась
свежая кровь. Глаза официанта - были пусты , как у судака на морозе.
Я заказал - тарелочку, и закончил ее, высосав все из щучьих голов, вплоть
до проскользнувших в пищевод - глаз.
Требовалось повторить, и я - перешел к крапленым винам.
Половой - показал этикетку : "Черные глаза".
- Угму, - благосклонно указал я пальцем на бокал.
Потягивая тягучее красное, я скосил глаза - вбок.
Трое за соседним столиком - являли собой поразительную картину :
благообразный профессор в черном костюме английского сукна, с расчесаной
надвое ухоженой бородой; тяпнутый долговязый, с забинтованой рукой; и -
небритого вида замухрышка,весь - в щетине и шерсти.
На разрисовванных райскими цветами тарелках с черной широкой каймой, у них
- лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованые угри.
Я лично - рыбу не люблю, но тут - судорожно сглотнул, освобождая рот,
заполненый тягучей слюной.
- Сюда их, - хищно скомандовал профессор.
Они выпили и закусили.
Но - вдвоем.
- Филиппыч, етит-твою мать! - возмутился было замухрышка, но "тяпнутый" -
так зыркнул на него, что тот - увял.
Я поморщился, услышав запах его давно немытого тела, от которого,
ко всему - несло псиной.
- Но, к делу, - оглядел я стол перед собой.
- Хм, салатик? ... Салатик, иди ко мне, салатик, - сюсюкая, стал я ловить
суповой ложкой свежепорезаные огурчики с помидорчиками, сбрызнутые
растительным маслом первого отжима с солью.
"Черные глаза" - уже слегка отдавали кислятиной.
На сцене к этому времени - уже появился очередной выступающий.
Худой, некормленый студент,безумно осклабившись, затянул :

В селе притихшем режут мак
Седые строгие мужчины ...

Трава - на огороде,
Трава - на огороде ...

Небритый, за соседним столиком - восхищенно захлопал в ладоши, топая
валенками.
- Петя, танцуй! - заорал он.
Студент - гордо вскинул голову, и - задергался в свистопляске.
Я - тут же перешел к простым народным напиткам : "Горилка медовая с
перцем", со льда - объяла мягким огнем пищевод, разливаясь по всему телу -
упругой волной.
- К колбасе, - скомандовал я сам себе, обдирая оболочку из кишок с
"Краковской по стародворски".
Колбасу - немедля сменила худая девушка с гитарой через плечо. Выждав
несколько блюзовых тактов, она взяла самую высокую ноту :

Божественно легки лесные феи
И запахом травы дурманят в сумерках южных ночей
Стекает по щекам, ласкает плечи
Истомою холодною луна

Ревниво солнце мне грозит рассветом ...

Я накатил по второй, потом - по третьей, и вовсю уже - размахивал в такт
вилкой юному поколению, затянутому в "черное" :

Те, кому нечего ждать, отправляются в путь
Те, кто спасен, те, кто спасен.

Тем, кто ложится спать -
Спокойного сна.
Спокойная ночь...

Следом - была четвертая, пятая и шестая.
И я, размазывая по щекам пьяные слезы, шептал за джентельменом в шляпе :

Маленькая девочка со взглядом волчицы,
Я тоже когда-то был самоубийцей,
Я тоже лежал в окровавленной ванне
И молча вкушал дым марихуаны.

В глазах моих - уже двоилось, но тут на сцене произошли разительные
перемены : вывели медведя с балалайкой и цыганами.
Старший из них - стал мрачно бросать слова в народ :

Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.

И молодой, высокий, с горящим взором, сменив чтеца - продолжил :

Надоело качаться листку
Над бегущей водою.
Полетел и развеял тоску...
Что же будет со мною?

То ещё золотой промелькнёт,
То ещё — золотая.
И спросил я: — Куда вас несёт?
— До последнего края...

Все смешалосьв зале Облонских.
Я чокался с каким-то белозубым сибиряком, тыкая пальцем ему в плечо, и
повторяя восхищенно :
- Макарыч, ты все это - опиши, обязательно опиши ... Все, всех, сразу ...
Ближе к сцене народ - уже вовсю отплясывал, под песни лихого усатого
господина :

Эх,мать-перемать,
Будем - в шахматы играть...

Я ударил в присядку, выкидывая коленца :

- У-а, энима
- Ю-а, энималз ...

Подали - холодные закуски, и народ - стал расползаться, каждый - за свои
столики.
Хлопнув стопку "Абсолюта", я зажевал все - салом из "Магнита", со свежими
огурцами и середкой черного.
Прикрыв ладошкой один глаз, я стал наблюдать на сцене напудренного юношу,
в громоздких розовых очках в форме "сердечка",который, поправив бюст из
надутых воздушных шаров, стал заводить публику :

Если нам скажут: Ваш поезд ушёл!
Мы ответим просто, что подождём другой.
И чтоб на перроне скучать не пришлось,
Мы накроем стол и выпьем за любовь и будет

Хорошо! Всё будет хорошо!

- Имя им - легион, - поежившись, мрачно заметил господин в роговых очках,
с соседнего столика, по виду - только что из освобожденной Германии.
Рядом с ним - я с восторгом опознал Даню Шеповалова из секты "Мировой
термоядерной войны".
Со столика со спины - мне вдруг дружески предложили :
- Нефтяником - будешь?
Подумав, я - согласился.
"Северное сияние", водку пополам с шампанским - я уже пробовал.
"Ерша", водку с пивом - знал, как свои пять пальцев.
А вот "шило" - меня заинтересовало.
Когда я вонзил в себя всего полстакана "шила", меня вместе с табуреткой
пригвоздило к полу минут на двадцать.
Позже, закусывая "сагудаем" из енисейского "чира", я осознал следующую
смену декораций на сцене :
- уже лысеющего дядечку, который с грустинкой, переходящей в горечь -
читал немного в нос, чуть картавя :

Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать...

И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой...

Далее(видимо, цыгане все еще не ушли за кулисы) - некто сбацал так , что
сердце сначала - сжалось, а потом - разжалось :

Я не ною о судьбе лучшее храня в себе
И признанием тебе досаждая
Привыкая к боли ран я прощу тебе обман
Ты ж как в песне у цыган молодая,
Э-э-эх молодая ...

И под конец - вышли четверо, хипового вида.
- Песня про собак, - объявила ведущая.

- Догс оф вор энд ми оф хэйт,
Вит ноу кааз, ви доунт дискрименейт ...

Тут - меня проняло : очумев, я ринулся разрушать построенную на сцене -
"Стену".

Помню, что меня отрывали от страшного вида мужика, в черном полосатом
костюме в обтяжку, плевавшегося словами из накрашенного рта :

- Ю роу персонал дизез ...

Помню, как один и артистов, фронтмен в кожаном плаще и красной шапке -
налил мне вискаря из бутылки, усмехнувшись :

- Мэй би, гут автенун...

А потом - все размахивал и размахивал руками, приглашая :

- Вэлком ту де фолл ...

* * *

Очнулся я в снегах.
В башке - тоненько пело :

У павильона "Пиво-воды" лежал счастливый человек.
Он вышел родом из народа, но вышел и упал на снег...

По ледяной пустыне - мела поземка.
Ни следа, даже - Скай Уокера.
Меня вырвало : "Оскаром", пополам - с "Королем и шутом".
Утерев сопли и слезы,отдышавшись, я ошупал разламывающийся череп.
Скосив глаза, я заметил высокие черные в лак, сапоги; стрелки отутюженых
брюк, китель, черные очки и польскую "конфедератку"...
Еще двое : благообразный старик с седой бородой и южным загаром, с четками
в руках; и - спецназовец, с "горбом" - за спиной - стояли чуть сбоку.
- Дубоцефал, - саркастически заметил спецназовец, пиная меня в отбитый в
кабацкой драке - бок, - может, прикуем его к канистре с водой,
и - аля-улю ... Если адаптанты не вычислят, то - доползет .
- Или - верволки, - прищурившись вдаль, заметил тощий, в черных сапогах,
нервно дернув щекой в оспинах.
- Ну мы же все люди, люди ... - сокрушенно покачал головой старик, выйдя
из медитации.
- А кто такие верволки на самом деле? - поитересовался он,одернув
толстовку.
- А почему бы тебе не начать с вопроса, кто такие ,
на самом деле - люди ? - парировал тощий в сапогах.