5

Чтобы понять Сорокина, надо понять, что такое концептуализм.
Михаил Эпштейн попытался определить этот термин следующим образом: «Идеи, понятия, универсалии отвлекаются от предметов, с которым их связывает наивно-реалистическое мировоззрение, и образуют самодостаточную область, «эмпиреи» чистых знаков, «концептов».
И далее следует пояснение на примере трактата художника-мыслителя Ильи Кабакова «Муха с крыльями», где возведение мухи в «слона», в разряд универсалий, раскрывает условность самих универсалий, которые, подобно алгебраическим иксам, могут принимать самые разные значения. В своем трактате Кабаков утверждает, что в качестве первоосновы размышления может быть выбран любой предмет. Его «муха», как философское основание всех оснований, играет ту же роль, что «идея» у Гегеля или «материя» у Маркса, воссоздавая целую систему соотносительных и производных категорий - политических, экономических, эстетических...
***
После идущего выше пояснения, думаю, понятно, чем занимается Сорокин. Потому что, начинал он именно как художник-концептуалист. И по его личному утверждению, концептуализм дал ему великое оружие – дистанцию между им и текстом. Он позволил взглянуть на текст как на вещь.
«И в отличие от традиционных русских писателей, тонущих в своем тексте и не могущих сказать ничего вразумительно, я получил от концептуализма как бы крылья, позволяющие парить над текстом, над этим океаном. За это я концептуальной традиции всегда буду благодарен».
Теперь должно быть понятно, что к текстам Сорокина нельзя относиться буквально. Нельзя напрямую соотносить их с реальностью и искать скрытые смыслы в потреблении фекалий, запекании собственной дочери и поедании ее вместе с соседями и пр.
И именно таким был Сорокин на протяжении довольно-таки длительного времени, пока не перешел от эстетики к этике, решив погрузиться в социальное.
***
Писатели – это такие Кассандры, провозвестники. Они могут каким-то шестым чувством уловить в повседневных малозаметных фактах предвестников будущего мироустройства.
Сорокин считает, что мы неизбежно идем к аналогу диктатуры Ивана Грозного с изоляцией от всего мира, кроме Китая, и разгулом новых опричников. Россия возвращается в средневековье: восстановлены монархия, сословное деление, телесные наказания, официальный статус Церкви; загранпаспорта граждане сожгли добровольно. (Самое интересное, что есть философы на полном серьезе считающие, что такой вариант будет наилучшим для нашей страны).
В один день главного героя – опричника Андрея Даниловича Комяги, помещается множество событий. И взятие воеводы с изнасилованием его жены, и командировка на Дальний Восток, и посещение бани с принятием новых галлюциногенных наркотиков, и посещение концерта, и пир в здании бывшего французского посольства на Ленинском проспекте, и последующая оргия и еще много чего. Повседневная жизнь царской гвардии, готовой по приказу наброситься на любого, пусть даже вчера – второго лица государства.
А что же народ? Ему обеспечена стопроцентная занятость, разрешены легкие наркотики, он славит царя-батюшку и всем доволен.
Культура воспроизводит лучшие образцы времен застоя, а главный источник дохода государства – «Линия жизни», восьмирядная магистраль прорезающая всю Россию с востока на запад, по которой нескончаемым потоком идут грузовики, перевозящие в Европу китайские товары. (Кто смотрел фильм «Мишень» Зельдовича, может представить ее воочию).
***
Вот такая веселая и вполне еще реальная жизнь. Думаю, эту книгу стоит прочитать хотя бы один раз. Для визуализации возможного будущего, так сказать.