5

Сколько себя помню, я всегда любила вопросы больше ответов. Но самое удивительное то, что я ненавидела задавать их другим людям. Мне нравилось задавать их самой себе. Причем в объемном количестве. Например, года четыре назад я задумалась о том, какой была лет в 14. Какие поступки были для меня естественными, а какие я воспринимала, как нечто отвратительное? Как себя вела? И сильно ли я изменилась с тех пор? И кто я сейчас? Та ли я, кем была раньше? Или уже совсем другой человек? Может быть, я уже совсем не я? Может быть, от меня настоящей уже ничего и не осталось, и всё, что видят, слышат, читают другие люди лишь фальшивая оболочка той меня, что затерялась где-то в пространстве и времени? Кто я? И как мне себя вести? Как мне себя вернуть? Или все же я – это я, и просто что-то перепуталось в моих ощущениях? Кем я была? Или же я до сих пор остаюсь прежним человеком?

Как-то так.

Но, в общем-то, всё написанное выше к книге отношения не имело. Просто я хотела сказать, что в моей голове толпилась такая огромная масса всего, о чем я хотела бы узнать, спросить, но как только передо мной появлялся человек, способный ответить, то внезапно я осознавала, что нескончаемый поток вопросов, роящийся в моих мыслях, иссякал, превращаясь в пустыню. Я также изучала философию в институте, изучала историю политических и правовых учений, но все деятели и мыслители тех времен оставались для меня далёкими, отстранёнными и безразличными. Их учения казались затерянными где-то в веках, а тексты обвиты терниями. А потом появился Юстейн Гордер и привел за собой нескольких философов, которые удобно устроились на чашечку чая в моей голове. Внезапно Юм и Киркегор, Сократ и Платон, Аристотель и Плотин, Спиноза и Фрейд превратились в закадычных друзей, с которыми было легко и приятно вести беседу. Они, бывало, спорили между собой или становились союзниками, дополняли одни учения другими или твердили о противоречиях. В любом случае, беседа с ними получалась очень занимательной, живой, ненавязчивой. Ведь так необходимо бывает поговорить о серьезных вещах в простом ключе.

Мне трудно признать для кого эта книга – для взрослых или детей, а может быть для них вместе. Мне трудно понять – скучна она или же увлекательна, потому что при чтении я испытывала оба этих состояния. Но, тем не менее, моё первое знакомство с писателем и с «Миром Софии» получилось весьма благоприятным, за что обоим большая благодарность.