5

Я сейчас приду в себя, подниму челюсть с пола и сваяю что-нибудь по теме. Это страшная книга, очень страшная. Даже для меня, которая чего только ни читала! Казалось бы, что еще способно изумить, вызвать шок, заставить кровь в жилах леденеть, а мурашки бешено скакать по телу? Пути литературы неисповедимы, Господи!

В законе говорится о том, что человеческая жизнь неприкосновенна с момента зачатия и до тринадцатилетнего возраста. В период же с тринадцати до восемнадцати лет родители получают право принять решение о своего рода ретроспективном аборте.

Шустерман описывает такую модель будущего, при которой возможность существования идеального общества абсолютно исключена. Его власть - бездушные машины по уничтожению детей. Его люди - жестокие твари, прикрывающиеся святой личиной поступков во благо своей сраной страны. Его подростки - несчастные создания, жизни которых летят в тартарары. Они живут спокойно до тринадцати лет. Затем родителям или опекунам предоставляется уникальная возможность внести свой вклад в зачистку нации. Всего-то и требуется: отправить неугодное чадо в заготовительный лагерь, затем в Лавку мясника и на органы. Зато твоими руками, возможно, будет играть известный пианист, а мозги, если повезет, достанутся выдающемуся ученому. Надо же, какая честь! Гордись сим, малыш!

Коннору едва исполнилось шестнадцать, когда он понял, что задумали папочка с мамочкой. Причина? Да просто надоел. Себе путевки на Багамы, а сыну - смертный приговор. А паренек и правда не так прост. Чего стоит одно только циничное, продуманное до мозга костей, поведение перед побегом.

Однажды мальчик купил цветы и подарил матери, та плакала несколько часов. Потом получил за контрольную четыре и подал тетрадь отцу, тот побледнел, как смерть. Коннор мучает родителей по одной простой причине: они должны страдать. Пусть знают, что ужасная ошибка, которую они совершили, не даст им покоя всю жизнь.

Фамилия Рисы - Сирота, так как она воспитывалась приютом. Несмотря на выдающиеся музыкальные способности девочки, судьба ее довольно давно предрешена: на органы. И очень кстати тут горькая усмешка автора:

Недалек тот день, когда эти руки будут играть в Карнеги-холле. К сожалению, без Рисы.

Лев мне нравится, пожалуй, больше всех. Ни сколько сам мальчик, сколько его становление мужчиной к концу книги. Полнейшая переоценка ценностей, абсолютнейшая перезагрузка, тотальный поворот в мышлении. Как он до этого дошел? Как тринадцатилетний подросток сумел в одиночку выстроить теорию идеального героя? У него ведь не было примеров перед глазами.

— То, что ты сделал, Лев, привело людей в недоумение. Никто не может понять, кто ты: герой или чудовище.

Роланд - весьма противоречивый товарищ, угодивший в мясорубку только потому, что защитил мать. И оказался предателем самого себя. Я долго не могла понять, зачем Шустерман создавал такого сложного персонажа. У того ведь не было своей ниши. И лишь в конце до меня дошло. На ком-то же нужно было показать процесс разборки? Роланд послужил козлом отпущения. Его не жалко будто бы. А мне было жалко!

— Я ненавижу вас за то, что вы со мной делаете, — выпаливает он, набрав полную грудь воздуха. — Ненавижу. Всех вас.

До боли во внутренних органах; до слез, тисками сжимающих горло; до хрипоты. Глаза отказывались видеть, мозг - понимать, руки - ощущать. Это какую фантазию нужно иметь, чтобы все это воссоздать из зародыша идеи. И развить до кровожадных подробностей.

Впрочем, что это я? В целом очень стройное повествование. Гармоничное, вышколенное, отшлифованное. И нет здесь никаких случайностей. Нет моментов без последующего развития. Все не просто так, даже байка из склепа, которой пугают друг друга обреченные.

Существование таких парадоксальных фактов убедительно доказывает, что литература — всего лишь логическое объяснение реальности.