5

Кажется, основной мотив рецензий на эту книгу: "Да как же так можно жить?!! Они должны были делать так-то и так-то..." Ключевое слово "жить", жить правильно, то ли, как бодрые пионеры, надраивать дом и разводить цветочки, то ли лечь и умереть с горя. Всё это, видимо, одновременно, а то шизофреники какие-то, ни в перманентной истерике не валяются, ни посуду не моют, ах, дети, дети [хотя ребёнок там в общем-то один].
Та же самая обыденность, которая в повседневной жизни оставляет нас равнодушными, у Макьюэна всегда узнаваема до дрожи, и одновременно представляет собой искривлённое пространство, где тени смертельно гуще, а ужас неотступнее и предопределённее, - зазеркалье, которое глубже настоящей реальности.
Мы не думаем о смерти, мы как будто и не боимся её всерьез, нам просто не представить себе по-настоящему смерть, пока она не приходит в нашу семью. И потом мы долго живём в каком-то пограничье: мы же живы, мы что-то делаем, какие-то бытовые вещи, которые сами не знаем, зачем, и главное, как можно их делать, как вообще можно делать что-либо, как вообще можно продолжать жить, как мир может продолжать существовать, и всё это где-то на задворках нашего сознания, которое старательно уходит в этот спасительный зомби-режим с помощью чего угодно, любого самого дикого бреда, лишь бы не думать, забыть, и потом начинает казаться, что ты и вправду забыл всё, даже то, чего забывать нельзя.

P.S. Не то чтоб меня совсем не задела вся эта история с сундуком, но, знаете ли, организация обычных похорон - для психики испытание ровно в той же мере.